Когда Ратибор проснулся, день клонился к закату. Царила полутьма – исполинское яйцо можно было сравнить с пещерой. Бэюм оказался здесь, он дремал, усевшись меж тремя ветвями. Нулгина крепко спала, в то время как Игун уже бодрствовал и бродил вдоль скорлупы. Драконид ловко перебирался по деревьям и что-то разглядывал.
Ратибор направился к товарищу – тот кинул взгляд на турича и вернулся к созерцанию скорлупы. Когда Ратибор подобрался к Игуну, тот произнёс:
– Здесь рисунки разные. Словно в камне высечены.
– Я не так хорошо вижу в темноте.
– Ну, здесь мало чего интересного. Какие-то горы, ороны с копьями. Дети нацарапали. Прибегали сюда из деревни и развлекались.
Ратибор даже не пытался вглядеться в рисунки. Туричу хотелось поговорить:
– Я думал над тем, что ты сказал мне в тоннеле.
Игун втянул голову в плечи. Подумал, было, обернуться, но не стал. Пробормотал лишь:
– Да… вырвалось…
– Во многом ты прав. Я заигрался в благородство, и это сильно усложнило нам жизнь.
– Пожалуй, – брякнул Игун.
– Ты верно меня понял. Я хочу вернуться в Земли Туричей и стать князем. И чтобы стать стоящим князем, я должен быть им всегда. Даже здесь.
– Ты не станешь другим, если раз-другой замараешь руки.
– Сколько раз ты замарался, прежде чем забыл о справедливости? Ты когда-то был судьёй. Сейчас ты на него совсем не похож.
– И на кого же я похож? – проворчал Игун.
– На грубого бирюка.
– Вот как. Я уж подумал, ты назовёшь меня разбойником.
– Не назову, но кто знает, чем ты займёшься, если наш план не сработает.
Игун сплюнул. Всё ещё не оборачиваясь на Ратибора, он произнёс:
– И что же ты якшаешься с будущим бандитом?
– Ты хороший товарищ, Игун. Просто ты стал жителем этих земель. Ты спас мне жизнь и не единожды. И ты устроил спасение Бэюма с Нулгиной. Но твоя доброта соседствует с бездумной жестокостью.
Ратибор не получил ответа и оставил Игуна поразмыслить над услышанным. Сам турич не знал, правильные ли слова произнёс. Многого он не знал, и неведение начинало сводить с ума. Ратибор не знал, доберётся ли до белоликих, не знал, что станет с его родиной, когда он вернётся. Будет ли нужен туричам князь. Ратибор допускал, что по возвращению в родное княжество станет таким же чужеродным, как и Элберд Железный в этих дикарских краях.
Был бы Ратибор умнее, он бы действовал наверняка. Придумал бы способ следить за обстановкой в Пяти Землях, отыскал бы шпионов, нашёл, чем платить им, придумал бы, как получать донесения. К сожалению, Ратибор додумался лишь идти напролом и размахивать оружием.
А теперь туричские боги. Ратибор считал, что они ушли на край света, во что отныне верить не получалось. Отныне он знал, что они где-то неподалёку, но при этом до них не добраться. Скотница всех их убила, но с ними ещё можно увидеться и поговорить, при этом при всём они точно не живы. Опять Ратибор ничего не знал.
Спустя какое-то время проснулись Бэюм с Нулгиной, и лишь это отвлекло турича от самокопания. В мешке Игуна завалялись сушёные грибы – разделив их на четверых, получили совсем скудные пайки, но хоть что-то после суточного голодания.
Четвёрка жевала, сидя почти в полной темноте. Слышалось, как за пределами скорлупки шумело что-то крылатое. Явно не ангелы. Изредка раздавались стоны. Неведомые существа стонали на все лады, как будто переговаривались таким образом.
Игуну первому стало невмоготу молчать:
– Деревня всего в часе ходьбы от гнезда. Ороны не боялись жить так близко к исполину?
– Гнездо заброшено уже как несколько веков, – ответила Нулгина. – Даже легенд не сохранилось, что за птица снесла эти яйца.
– Исполин сгинул, когда земля иссохла?
– Нет. Гораздо раньше. А засуха началась после Туровой охоты.
– Снова всему виной магия?
Жуя гриб, Нулгина покачала головой.
– Сюда забрёл исполин. Он сеял такой жар, что земля на вёрсты вокруг сохла и трескалась. Тур убил его и обезглавил, но пламя исполина не угасло. Бог закопал отрубленную голову и насыпал огромный курган. Тогда ороны считали, что Тур спас их, но века спустя стало ясно, что исполин продолжил иссушать округу даже из-под земли.
– Ты сказала, что какие-то места уцелели, – сказал Ратибор.
– Да, несколько рощиц и лесов близь водоёмов. Мы с сестрой жили рядом с озером, где ещё можно было растить урожай. Но даже таких поселений единицы – большая часть зелёных лесов принадлежит демонам.
– А то место, куда мы направляемся? – спросил Бэюм.
– Этот лес тоже. Поэтому я не хотела туда идти.
– Обойдём стороной, если там так опасно, – предложил Игун.
Бэюм был бы рад согласиться, если бы ни одно обстоятельство:
– У нас нет ни пищи, ни воды, – сказал охотник. – Деваться нам попросту некуда.
Четвёрка замолчала, неспешно доедая скудные припасы. Под скорлупой не осталось ни крохи света. Ратибор с трудом мог разглядеть сидящую в аршине от него Нулгину. Турич давно хотел её расспросить, но понимал, что не дождётся нужных ответов. И всё же давящая тишина вынудила его заговорить:
– Нулгина, ты никогда не встречалась с Абрихом?
– Абрих? Кто это?
– Ученик Хунаты.
– Когда мы последний раз виделись, Хуната только начала набирать учеников. И Абриха я не помню. Та ангелша тебе о нём рассказала?
– Абрих предал и обокрал твою сестру. Мы с Игуном нанялись убить его.
– Ясно. А почему ты спрашиваешь о нём?
– Перед смертью он рассказал мне о странных вещах. О хижине на некоем берегу, что к северу от цветочного леса.
– Абрих рассказал тебе сказку о шамане, и творящихся вокруг него чудесах?
– Вроде того.
– Забудь ты про это, – резче, чем требовалось, произнесла Нулгина.
Ратибор не отважился расспрашивать, что скрыла от него ороница. Как она угадала, что сказал Абрих, если даже не знала о его существовании? Была ли хижина правдой или просто расхожей легендой? И что ещё за спящий шаман, который как будто бы главное звено в этой истории?
Турича отвлекла песнь. Бэюм принялся напевать мелодию, что Ратибору уже доводилось слышать. Орон пел чуть слышно, но тишина стояла такая, что возможно было различить слова на неведомом языке.
– Прекрати, – устало сказала Нулгина, – ещё демонов не хватало приманить.
– От одного куплета ничего не случится, – ответил Бэюм, но смолк.
Ратибор принялся вслух вспоминать:
– Эта песня приманивает демонов, которые воруют голоса?
