Бэюм подал знак Ратибору, и тот прополз к его укрытию. Орон с туричем спрятались в сгнившем, словно выгрызенном изнутри, пне. Бэюм выглянул украдкой и убедился, что товарищ не привлёк внимания того, на чьи глаза попадаться не следовало. Четвёрка пряталась не от хищника или демона, а от простого филина.
Птица объявилась внезапно, объявив о себе лишь сиплым уханьем. Сев на ветку, облезлый филин посмотрел в противоположную от путников сторону, что и позволило тем спрятаться. Нулгина предупредила, что от паршивых филинов нужно прятаться при первой возможности. Эти птицы – дозорные демона, что правит этим лесом.
Бредя по тропе, отряд растянулся, и при появлении птицы попрятался в десятке аршинов друг от друга. Бэюм глянул на супругу, которая вместе с Игуном укрылась среди корней сосны. Нулгина была в безопасности, но добираться до неё предстояло через открытое пространство.
А филин внимательно озирал округу. Ссутулившись, словно гриф, взъерошенная птица повела головой из стороны в сторону. Глаза неестественно светились жёлтым.
Бэюм коснулся плеча Ратибора, предупреждая, что появилась возможность. Демоническая птица отвернулась и застыла. Орон приподнялся и приготовился к перебежке, но его остановился внезапный рёв. Нечто огромное завопило далеко на севере – филин обернулся на звук и вытянул голову. Демон призвал к себе дозорных, и птица послушно полетела к хозяину.
Когда филин исчез, никто не почувствовал себя в безопасности. Ратибор с Бэюмом на четвереньках поползли к товарищам. Нырнув к ним за укрытие, они осторожно оглядели округу.
– Никого не видно, – шепнул Бэюм.
– Будем надеяться, леший побрёл в сторону от нас.
– Леший? Так этот демон зовётся?
– Так его называли в моей деревне. Идёмте, уже недалеко.
Четвёрка двинулась дальше по тропе, вернее, по тому её подобию, где худо-бедно можно было продраться между кустами и папоротниками. Шум ручья, что путники расслышали ещё полчаса назад, наконец-то стал ближе. Осторожно идя на звук, четвёрка добралась до берега. Бэюм первым выглянул из-за кустов. Там он столкнулся с зайцами на водопое. Заслышав орона, звери перепрыгнули ручей и унеслись в чащу.
– Тут безопасно, – сообщил охотник и вышел на открытое пространство.
Все четверо по очереди оглядели местность, после чего прильнули к ручью. У путников давно не было доступа к питью, так что они принялись жадно черпать воду ладонями. Напившись и наполнив фляги, четвёрка продолжила путь. Нулгина велела идти вдоль ручья.
– Мне кажется или впереди прогалина? – спросил Игун спустя час.
За деревьями было видно, как лес поредел.
– Почти, – ответила Нулгина. – Туда нам и надо.
Преодолев остаток пути, четвёрка выбралась к спуску в расщелину. Ручей стекал на дно узкого углубления. Камни слагали подобие ступеней, ведущих вниз. Нулгина уверенно направилась к спуску.
– Нам сюда.
Одновременно с тем, как ороница шагнула на первую ступень, растущая рядом ива пришла в движение. Ратибор среагировал и оттащил Нулгину от демона. Прикидывающаяся деревом тварь извлекла из-под земли корни, на которых обнаружились уродливые головы. Десятки лиц уставились на гостей, а затем начался бессвязный галдёж:
– Что принесли?
– Зайцы, зайцы.
– Я оголодал.
– Чужаки?
– Давай сюда, остальные уже ели.
– Не узнаю никого.
Корневики шумели и разевала рты подобно стае птенцов. Среди требований пищи слышались разумные фразы. Демон словно служил здесь сторожем и не обрадовался появлению чужаков.
Однако стоило Игуну швырнуть в сторону кусок мяса, как алчные корни потащили иву к добыче. Твари накинулись на пищу и устроили за неё отчаянную битву. Путники тем временем скользнули на дно расщелины. Помогая друг другу не поскользнуться, они опустились на каменистое русло ручья, теряющегося за изгибами ущелья.
– Эта тварь за нами не погонится? – спросил Игун.
– Не протиснется, – сказала Нулгина. – Идёмте, поселение впереди.
Ороница двинулась первой, остальным пришлось выстроиться за ней в шеренгу. Но уже через пару минут расщелина стала шире, так что можно было идти по двое. Бэюм пошёл подле супруги, готовый при любой опасности выскочить вперёд и заслонить её.
На каменных стенах распустились пятна лишайников, жёлтых, красных и охряных, красочных до того, что позавидуют цветы в княжеских садах. Из каждой щели в скалах тянулись травы, растительность отчаянно заполняла собой каменную пропасть.
Буйство красот притупило бдительность: один лишь Бэюм остался настороже. Он остановил отряд и шагнул вперёд. Охотник заметил лепра, притаившегося на скале. Чёрный комок перьев следил за путниками, но будучи обнаруженным, спрыгнул и убежал за изгиб ущелья.
– Это дозорный, – сказала Нулгина.
– У нас неприятности? – спросил Ратибор.
– Не больше, чем было раньше.
Приготовившись к тёплому приёму, четвёрка двинулась дальше. Вскоре раздались приглушённые голоса – гомон целой толпы. Оставалось лишь идти навстречу местным и вымаливать у них ночлег. Стоило завернуть за угол, как путники очутились на месте.
Ущелье значительно расширилось. Оно стало похоже на просторную улицу. По обеим сторонам располагались жерла пещер. Некоторые выглядели как звериные берлоги, другие были облагорожены деревянными пристройками сродни крыльцу. Разность домов объяснялась многообразием местных: у входа в поселение выстроились ороны, лепры, големы и создания, раса которых была Ратибору неведома. Рядом с рослым нандийцем стоял ушастый серокожий карлик, а чуть поодаль хмурилась образина с гнутыми рожками, растущими в форме гривы и бороды.
Вся эта ватага выстроилась стеной перед незваными гостями. Оружия ни у кого не было, но это не прибавляло деревенщинам дружелюбия. Ратибор не представлял, как Нулгина собралась сговариваться с хмурой братией. Больше шансов было на то, что их забьют голыми руками.
Вперёд вышло создание с гривой из рогов. На морщинистом лице читалась неприязнь. Оглядев чужаков, уродец в итоге вперился взглядом в Ратибора.
– Чего вам нужно? – спросил рогоносец.
– Мы ищем ночлега, – произнесла Нулгина. – Нам некуда идти.
– С чего вы решили…
– Помолчи-ка, – раздался мерзкий хриплый голос.
Из строя вышла ороница в чёрном с золотой вышивкой сарафане. Услышав её голос, Ратибор ожидал увидеть чахлую старуху, но та оказалась вполне молодой. Раздался удивлённый вздох Нулгины, и сразу стало ясно почему: в незнакомой оронице угадывалось сходство с супругой Бэюма.
– Это ты, Нулгина? – раздался надсадный хрип.
– Да.
– Ты, вроде, не изменилась, но я тебя не сразу узнала.
