– Вдоль реки… – великан указал на речушку, что пересекли Ратибор с Игуном. Илим обвёл её рукой и указал на север. – Туда…
– Они ушли к спящему шаману? – спросил Ратибор.
– Не знаю… ни цели… ни резона… просто ушли… Птичья богиня… с ними ушла… Она вернулась… Тур не вернулся… Дружина без защиты… и птичья богиня напала. Туричей насмерть… великанов щадила… И вот я жив.
– И ты никогда больше не видел Тура? Или кого-то из его семьи?
Илим внезапно переменился в лице. Он застыл с выражением еле сдерживаемой ярости, но смотрел он не на гостей, а куда-то в небеса. Обернувшись, Ратибор с Игуном увидели нечто, что сперва приняли за дракона. Но оно оказалось насекомым.
Бестия размахивала жилковатыми крыльями, голова, шерсть и окрас выдавали в летуне родича пчёл. Однако у исполина была длинная шея и скорпионий хвост, увенчанный громадным жалом.
Ратибор с Игуном оцепенели и очнулись лишь от звука тяжело поднимающего Илима. С перекошенным от натуги лицом великан шагнул к пристройке. Из дровницы он достал колчан с кольями, какими разил пчёл. Вооружившись неровным дротиком, ветеран Туровой Охоты вышел на свободное пространство и приготовился продолжить войну с исполинами.
Пчелиный дракон летел, не обращая внимания на Илима. Он опустился достаточно низко, но всё равно недостаточно, чтобы появился шанс попасть даже из метательного орудия. Это не смутило старого великана, и тот швырнул дротик. Илим вложился с такой силой, что рухнул на колено и остановил падение, лишь вцепившись обеими руками в посох. Метательное копьё устремилось точно в полосатого исполина.
Но Илим промахнулся. Снаряд прошёл ниже, оторвав твари ногу. Этого хватило, чтобы напугать чудище и заставить сменить курс. Дракон полетел прочь, медленно удаляясь и становясь похожим на стрекозу.
– Промах… – проворчал Илим и с трудом поднялся. – Снова… Я убил твоих детей… много… а ты… порхаешь трусливо.
Великан вернулся к табурету и рухнул на него с двукратной немощью. Ратибор дал ему отдышаться, прежде чем вернуться к разговору:
– Илим, боги ушли на север, и что с ними стало?
– Не вернулись… не вернулись…
– И ты не пытался их отыскать?
– Ни к чему… мертвы… иначе бы вернулись… А я хоронил павших… продолжал Охоту.
На сей раз в разговор вмешался Игун:
– Ты пытался убить Агдрагиля?
– Хотел… сперва исполин… за мостом… Не вышло.
– В птичьем городе, правда, живёт исполин?
– Да… в дне пути… Сражаюсь… как набираюсь сил… трижды отступал ни с чем.
Ратибор подумал недолго и понял, что ему больше нечего спросить.
– Спасибо тебе, Илим, – сказал турич.
– Куда ты идёшь? – внезапно спросил тот.
Ратибор опешил и молчал, пока великан не спросил снова:
– Ты идёшь… узнать судьбу богов?
– Мне стоит поспешить в другое место. Но и своих кумиров я отыскать обязан.
– К чему? Ищешь мудрости… бить исполинов?
– Нет, у меня к ним другая просьба.
– Верно… убить исполина… величие… но цена высока… А Агдрагиль… даже боги его… не сокрушили…
– Я запомню твои слова. Прощай, Илим.
– Удачи… сын Тура.
Ратибор с Игуном побрели в сторону от жилища великана. Драконид искоса наблюдал за товарищем, что не отводил взгляда от речушки, текущей на север. Он тёр шею, прикусывал губы – Игуну стало понятно, что решение Ратибор уже принял, а раздумывает лишь над тем, как бы объясниться.
– Отправишься к спящему шаману? – мягко спросил Игун.
Турич выдохнул и ответил:
– Да, слишком многое манит меня в ту сторону. Если не доберусь до шамана, значит, я зря проделал весь путь.
– До реки день пути…
– Великанскими шагами.
– Неважно, всё равно недалеко.
– Нечего тут обсуждать – я иду, и всё этим сказано.
Сказано было спокойным, но непререкаемым тоном. Все опасения отодвигались в сторону, а споры давились в зародыше. Вся категоричность Игуна куда-то пропала, он не стал огрызаться, а лишь произнёс рассеяно:
– Хорошо, идём к шаману.
Путники добрались до края поляны и подошли к речушке, вдоль которой советовал идти великан. Ратибор попросил у товарища секунду времени, зачерпнул воды и умылся. И только турич засобирался вставать с колена, как что-то пронеслось у него в голове. Нечто неразборчивое и мимолётное, с уверенностью можно было сказать лишь то, что оно было инородным.
Ратибор огляделся по сторонам, и когда взгляд упал на водную гладь, в отражение ему померещился кто-то чужой. Турич отпрянул, углядев седое совиное лицо. А затем в голове его вновь колыхнулась мысль, на сей раз различимая:
– Вот ты где.
Дрожь охватила Ратибора, Игун с непониманием отступил на шаг. Турич прислушался к происходящему, но больше Скотница его не тревожила. Это оставляло надежду, что Кэрмедея ещё далеко и дотянулась до жертвы самым краем сознания. Чутьё подсказывало, что богиня неслась в погоню откуда-то с запада.
– Ратибор, что случилось? Что-то не так с водой?
– Седая Скотница коснулась моего разума. Она снова меня нашла.
Игуну передалась часть леденящего ужаса, с коим дракониду удалось справиться быстрее.
– Тогда нам стоит забыть о шамане. Отправимся на восток так быстро, как только можем. Теперь не только от Джовиты нужно спрятаться.
Ратибор взглянул на товарища, а затем на русло, уходящее на север. Турича снедало страхом, но решение осталось прежним:
– Я пойду на север, – сглотнув, выдавил из себя Ратибор.
– Но там Скотница нас точно нагонит!
– Я всё равно рискну. Можешь идти к мосту, если боишься.
– Ещё как боюсь! А ты разве нет?
– До ужаса, Игун, но там мои боги.
– Ты всё ещё веришь, что они живы? Думаешь, они защитят тебя от Скотницы?
– Я не знаю! – выпалил Ратибор. – Но столько уже о шамане было разговоров, что хоть один из них должен оказаться правдой! Я не знаю, что ждёт меня за мостом, я не знаю, что ждёт меня на севере. Я не знаю, что учинит мне Хуната, Кэрмедея, чёрная манипула. Опасность со всех сторон, но у спящего шамана есть хотя бы шанс на чудо.
Игун отвёл взгляд и пробормотал:
– Я не хочу… Не хочу столкнуться со Скотницей. В шаге от цели.
– Если пойдёшь на восток, я не обвиню тебя в предательстве. Ты прав, это не твоё прошлое, ты не обязан рисковать головой. Можешь отправляться к белоликим – я слова дурного не скажу.
Драконид кивнул, но протянуть руку товарищу оказалось непросто. Игун через силу предложил Ратибору рукопожатие, и спутники расстались, надеясь, что не навсегда.
