– Почему тебя ищут ангелы?
– Я же говорил: мой князь принял веру Джовиты, а потом объявил ему войну.
– Это я слышал. И про то, что битву вы проиграли, и про убитого князя. Но чтоб отправлять за беглым воеводой чёрную манипулу…
– Джовита высокомерен. Он жестоко уничтожает…
– Это чёрная манипула! Лучшие легионеры Ангельской Империи! Их всего сотня! Да с какого ляду Джовите отправлять их за Башни? Посылать элитных воинов на съедение демонам, в надежде, что они отыщут турича, которого, скорее всего, уже съели другие демоны?
Ратибор отвёл взгляд и покрутил гриб в руке. То, что чувствовал грубый турич, непросто было обличить в слова:
– Игун, прошлой ночью ты не раз меня выручил.
– Чего ты мне зубы заговариваешь?
Ратибор насупился, но продолжил:
– Без твоей помощи мне будет сложно добраться до белоликих. Но я боюсь, что ты оставишь меня, когда узнаешь, почему я бежал от Джовиты.
– А у меня выбор есть? Свалить я уже не смогу – придётся нам вместе идти до конца. А чёрная манипула не страшнее Седой Скотницы. Но я хочу знать, чего ангелам надо.
– Хорошо, я скажу.
Продолжив насаживать грибы на прутик, Ратибор поведал:
– Ты ведь знаешь Акуэль Персекуту?
– Ха, эту паскуду все знают. Она генерал ангельской армии, командующая чёрной манипулой, триумфатор каждой битвы, в которой участвовала. Все Пять Земель сватали её самому Джовите. И если верить слухам, свадьба состоялась.
– До тебя дошли правдивые слухи.
– Вот как. Не думал, что всевышний снизойдёт до земных браков.
Турич согласно промычал и вытянул над костром прутик с грибами.
– Моему князю довелось праздновать божественное венчание. Джовита назвал Акуэль полубогиней. А спустя семь месяцев Акуэль возглавила выставленную против нас армию. Желая подтвердить свой высокий статус, она ворвалась в туричьи ряды и убила князя.
– И тебе удалось отомстить? – догадался Игун.
– В этом не было особого геройства. Много отличных воинов встало стеной между Акуэль и князем. Полубогиня рубила нас, как тренировочных кукол. Когда она прорвалась к князю и убила его, уцелевшие навалились толпой. Мне просто повезло нанести смертельный удар.
– Да уж… Это похуже, чем Скотница…
Игун надолго погрузился в размышления о ярости бога. О том, как Джовита вверг себя в заблуждение о всесилии и бессмертии Акуэль, и как смертный лишил всемогущее существо самого дорого.
– Удивительно, что он лично не заявился в Земли за Башнями, – проронил драконид.
– Правление Пятью Землями для него важнее. К тому же, здесь ему богом не быть. Без своих Башен Джовита не сильнее обычного волхва.
– Сильнее. Мощь Башен делает Джовиту богом, но и без них он любому магу даст просраться.
Игун состряпал себе прутик и тоже принялся нанизывать грибы. А Ратибор тем временем отправил в рот первый жареный боровик.
– Двенадцати легионеров будет достаточно по наши души, – сказал Игун.
– Не знаю, на что рассчитывает Джовита. Чёрная манипула – это тяжёлая пехота, непобедимая в чистом поле, но бесполезная в лесах. Умением читать следы легионеры не славятся.
– Будем надеяться, ты прав.
Ратибор разбудил Игуна засветло. Драконид подскочил, решив, что товарищ поднял тревогу. Однако турич сказал лишь:
– Пора в путь.
– В путь? Ещё темно.
– Рассветёт уже скоро.
И Ратибор принялся собирать вещи, непрестанно оглядываясь. Игун понял, что товарищу просто невмоготу сидеть и ждать, когда их отыщет Скотница. Драконид не мог сказать, оправданы ли опасения Ратибора, но раз речь шла о богине, то перестраховаться было не лишним.
Игун присоединился к сборам. Чувствовался недостаток сна. Когда путники забросили мешки на плечи, драконид поинтересовался:
– Тебе удалось поспать?
– Я точно не знаю.
И Ратибор спустился на дно русла, где под шелест гальки приступил к шествию. Дорога предстояла долгая, так что турич вознамерился вспомнить на её протяжении карту из Гамла Вамхаса. Быстро пришло понимание, что важные детали навсегда улетучились из памяти.
Так турич с драконидом брели два дня, пока не натолкнулись на ладью. Старинное судно увязло килем в гальке и накренилось набок. Судя по вычурному носу, когда-то ладья являла собой шедевр кораблестроения. Но сев на мель многие века назад, успела превратиться в ветхое страшилище.
Десятисаженное судно сохранило целостность и избежало прорех в бортах. Лишь парус обратился в ошмётки, с местами уцелевшей багряной краской. А ведь на ладью обрушилось не только беспощадное время, но и вражеское оружие: в бортах торчали обломки стрел и копий.
Но самое удивительное спутники обнаружили, когда обошли судно спереди. К носу были прикованы две толстенные цепи. Ржавые звенья тянулись к ярму, покоящему на плечах мёртвого великана. Выглядел тот как бескрылый ангел, но со сплюснутым лицом, узкими глазами и лошадиной гривой. Складывалось впечатление, что бурлак тащил ладью по обмелевшей реке, пока неизвестные не прикончили его.
Напавшие были поистине беспощадны: они утыкали великана стрелами, покрыли всё его тело уколами и порезами, но самое главное – поваленному бурлаку отрубили ноги. Бедренные кости были в пядь толщиной, но атаковавшие нашли в себе силы отсечь гигантские конечности. Страшно представить, сколько топоров здесь затупилось.
– До чего странная картина, – произнёс Игун. – Ладья похожа на туричскую.
– Вполне себе. Вот только что здесь случилось?
– Судно выглядит богато. Наверное, купцы пытались пройти мелководье, для чего запрягли великана. А тут их подстерегли разбойники.
– Стоит заглянуть внутрь.
Товарищи принялись штурмовать высокие борта. Драконид ловко, по-змеиному, вполз по ржавой цепи, а туричу пришлось заходить со стороны склонившегося к земле борта и взбираться с помощью товарища. Удержаться на покосившейся палубе Игуну помогли когти, а Ратибору пришлось цепляться пальцами за щели. Кое-как товарищи добрались до надстройки. Игун распахнул дверь и недоверчиво взглянул на увиденное.
– Что там? – спросил Ратибор.
– Сам погляди.
Драконид забрался внутрь и подал руку товарищу. Не без труда Игуну удалось втащить турича, чтобы тот подивился от обилия роскоши. В каюте царил драгоценный бардак: на палубу повалились золотые кубки, серебряные монеты и фибулы, дорогие сёдла, благородное оружие в изящных ножнах. Тонкие узоры покрывали каждую серебряную или золотую вещь, деревянные элементы красовались искусным орнаментом.
– Столько добра, – сказал Игун. – И почему разбойники всё не разграбили?
