Не поднимаясь, драконид взял веточку лещины и оглядел растущие на ней орехи.
– Так чем занималась жрица? Окучивала орешник?
– Что-то вроде того. Я мало знаю о поклонениях могеров, но в курсе практической части. Жрица заботится о кустарнике, собирает орехи и разбрасывает по округе, чтобы приманивать всё больше духов.
– И как она это делала? Разве её не растерзают из-за орехов?
– Запах исходит от листьев и ядер. Так что духи не потревожат, пока не расколешь скорлупу.
Сагитта скрестила руки на груди и нервно дёрнула крыльями. Ратибор подошёл к ангелше и спросил:
– Ты понимаешь, зачем сюда пришёл Абрих?
– Нет. Когда я узнала, что он идёт в земли могеров, то поняла, что направляется он к золотой лещине. Больше сюда идти не за чем. Но для чего это ему нужно?
– Вернёмся в деревню и спросим.
– Могеры…
– Спросим настойчиво.
– Или попробуем иначе, – сказал Игун и сорвал пригоршню золотистых орехов.
Драконид направился вдоль прутьев, голося при этом:
– Эй, засранцы мелкие! Видел кто-нибудь из вас орона? Кто расскажет мне, что он здесь делал и куда ушёл, получит орешек!
– Я видела! – раздался писк.
Вплотную к прутьям приблизилась белка с оскалом острых клыков. Она жадно взирала на орехи и тараторила без умолку:
– Орон воровал орехи, набрал полные карманы и ушёл на север.
– Такой невысокий орон? С ветвистыми рогами?
– Да, да! Долго здесь провозился!
– Пошла вон, болтливая шкура, – прикрикнул Игун. – Ничего ты не видела. Найдётся здесь дух, который не станет меня обманывать?
– Я всё видел, – раздался низкий гудящий голос.
Троица одновременно обернулась к говорящему, но не обнаружила его. По крайней мере, сразу. Голос донёсся из каменной стены, мох на которой внезапно пришёл в движение. Выпячиваясь, зелёное полотно начало слагать тело духа. Со временем образовались короткие лапы и похожая на трутовик голова. Из неё вытянулись усики с глазами. Рта у духа не было, но создание заговорило:
– Высоченный безрогий орон, плешивый альбинос. Я его видел.
– Как давно? – спросил Игун.
– Вчера после полудня.
– Что он здесь делал?
– Убил жрицу. Затем уволок.
– Куда?
– В ту сторону, – указал дух на восток.
Игун спросил у Сагитты:
– Тебе это о чём-то говорит?
– На восток? Абрих мог пойти куда угодно.
– Был уговор, – прогудела моховая образина. – Отдавай орехи.
– Один ты, так и быть, заслужил. За остальную горсть придётся вспомнить, о чём говорил Абрих.
– Собирался… подарить жрицу…
– Подарить?
– Мне не ведомы ваши обычаи. Орон говорил так, словно собирался преподнести жрицу в дар.
– Мёртвую? Ты, видно, дуришь меня. Кому он собрался дарить убитую жрицу?
Дух застыл в напряжении, а затем выдал вместо ответа:
– Отдай мне обещанное!
– Ты дуришь меня, а потому не заслуживаешь орехов.
– Я не могу назвать имя! – огрызнулся дух. – Ваши имена мне как шум ветра. Я не могу их запомнить.
– Тогда я оставлю орехи на земле. Можешь зайти в клетку и забрать их.
– Ты пожалеешь, обманщик!
– Скажи мне, дух, – вмешалась Сагитта. – Орон говорил о нандийце?
Моховая образина попыталась вспомнить, но так и не ответила.
– Он говорил о Торогае? – подсказала ангелша.
– Я не могу вспомнить. Но звучит похоже.
– Отдай ему орехи, Игун.
– Как скажешь.
Драконид просунул руку меж прутьями и швырнул духу награду. Тот ловко поймал лакомство и спрятался в каменной кладке. Игун покачал головой и пробубнил:
– Я теперь к замшелым стенам не приближусь. А что за Торогай?
– Есть крупный клан нандийцев к юго-востоку. А Торогай у них вождь. У нандийцев ведь вожди?
– Чаще всего, – сказал Ратибор. – Ты понимаешь, зачем ему мёртвая жрица?
– Вроде как. Нандийцы долго враждовали с могерами. Так что преподнести в дар вождю голову его заклятого врага… Ну, в этом есть хоть какой-то смысл.
Ратибор переглянулся с Игуном. Обоим оставалось только плечами пожать.
– Что ж, если это лучшая наша зацепка, – сказал турич. – Пойдём по ней.
Турич с ангелшей вышли из клетки. Драконид задержался, разглядывая лещину. В итоге он сорвал горсть орехов и спрятал в карман, приговаривая:
– Это нам пригодится.
Глава 22. Рыцарь
Ратибор проснулся с сиплым вздохом. Перепуганный турич поднялся на четвереньки и огляделся. Жестокое зверство, что учинила ему Скотница, оказалось всего лишь сном. Нигде вокруг не было видно пернатой богини. Игуна, впрочем, тоже.
Троица устроилась на ночлег на границе с болотами. Лагерь разбили на пригорке, окружённом соснами. В предрассветной полутьме Ратибор увидел мирно спящую Сагитту, ворона, что опять прибился к отряду, но Игуна, что должен был караулить лагерь, и след простыл.
И тут поблизости раздался крик. Короткий вопль женщины, почти сразу прерванный. Ратибор покрался на звук, нашёптывая:
– Игун? Ты слышишь меня?
Там, где, очевидно, была убита женщина, послышалась возня. Турич подобрался ближе и повторил:
– Игун?
– Да, я здесь. Спи, дело улажено.
Ратибор протиснулся меж кустарниками и выбрался к тропе. Всего на секунду он разглядел тёмный силуэт, скрывшийся за деревьями. Турич побрёл следом.
– Игун, это ты там? – прошептал турич.
– А кто же ещё. Иди спать, всё в порядке.
– Я крик слышал.
Ускорившись, Ратибор нагнал товарища и остолбенел от увиденного. Драконид волочил мёртвую нандийку. Надрываясь, Игун тащил тело вдвое тяжелее его самого. У нандийки на груди расходилось кровавое пятно от десятка ножевых ран.
Ратибор подошёл к товарищу и остановился безучастно. Обескураженный, турич не понимал, помогать ли Игуну или ругаться на него.
– Шла по тропе, – пояснил драконид. – Чего ей тут понадобилось в такую рань?
– И что произошло?
– Да ничего. Набросился сзади и прикончил.
– Зачем?
– Вдруг она наш лагерь заметила? Доложит о нас местным, они за нас и возьмутся.
Пыхтя, Игун положил грузное тело на краю обрыва и привалился плечом к дереву. Восстанавливая дыхание, драконид посмотрел вниз, где чернела стоячая вода.
