– Ты говорила, что знаешь способ пройти по тоннелю. Некромантка тебя научила?
– Да, но, поверь, перелететь через горы будет надёжнее. А, возможно, ещё и быстрее.
– Готов в это поверить. Но мне интересно, откуда сведения о тоннеле у простой язычницы с оленьей головой.
– У Нулгины?
– Да, так её зовут. Откуда тебе известно её имя?
– Моя нанимательница… ведьма… она её сестра.
– Это любопытно.
Наутро от грозовых туч остались лишь серые облака. Воздух полнился свежестью и сыростью. Помолившись, чёрная манипула снарядилась и продолжила путь.
Стоило пролететь три десятка стадиев, как один из легионеров доложил об опасности. Обратившись взглядом на север, ангелы заметили исполина. Колоссальное чудовище высилось на горизонте. Громадина походила на оленя, но с ангельским бородатым лицом и непомерными рогами. Ветвящиеся на мириады отростков они превосходили размерами даже их исполинского обладателя.
Олень шагал по лесу и ощипывал вековые деревья, словно траву. В движениях исполина чувствовалась тектоническая грузность и ленивая неповоротливость. В шерсти животного копошились блохи, способные проглотить медведя.
Зверь мирно пасся, царапая рогами небосвод. Исполин являлся скорее стихией, нежели живым существом, чем-то сродни вулкану, отчего-то наделённому ногами и лицом. Равнодушный к величайшим мировым свершениями, меркнущим в сравнении с его зевотой. Ангелы на какое-то время зависли в воздухе, глядя на оленя с благоговейным трепетом. Непросто было отвести взгляд от подобного чуда и продолжить путь.
К середине дня ангелы пересекли горный хребет. Сагитта указала место, куда выводит тоннель. Там обнаружилось столпотворение: у жерла собралась ватага деревенщин. Не успел Хермэнус вызваться на разведку, как Диана ушла в пике. Ангелша приземлилась в самой гуще толпы: собравшиеся еле успели разбежаться.
Вскоре подле Дианы приземлилась вся чёрная манипула, обратившая представителей разных рас в бегство. Ороны, лепры, могеры и прочие умчались врассыпную. На дороге остались лишь двое: дряхлый орон с внуком, отчаянно загородившим собой предка.
Ангелам не было дела до оленеголовых. Диана заглянула в непроглядную темень тоннеля, прикидывая, как устроить засаду. Но тут раздался старческий голос:
– Что случилось, Нэкун? Чего все разбежались?
– Здесь лебединый народ, дедушка, – шепнул внук слепому пращуру.
– День полон чудес. Сперва путники прошли тоннель насквозь, а теперь лебединый народ.
– Что ты сказал, старик? – выкрикнула Диана, оборачиваясь к дряхлому орону.
– Нэкун?
– Эта женщина спрашивает тебя, дедушка. Она вооружена, и спутники её тоже.
– Тогда, стало быть, мне следует ответить. Как я могу обращаться к Вам, ува…
– Кто прошёл по тоннелю, старик?
Слепой орон не смутился грубому крику и ответил спокойно:
– Молва ходит о четырёх путниках. О двух моих сородичах, а ещё туриче и дракониде. Они вышли из тоннеля прошлой ночью, и взяться им было неоткуда, кроме как с другой стороны.
Диана вздохнула и обратилась к Сагитте:
– Как такое возможно?
– Этот тоннель, владычица… в нём время и пространство расположены… иначе. Огромные расстояния можно преодолеть за секунды, а на пару шагов потратить неделю.
– И почему ты об этом умолчала?
Монахиня опустила взгляд.
– Я ещё не сталкивалась с таким, чтобы весь тоннель можно было пройти за пару минут.
– То есть, из-за тебя мы потеряли беглецов, не имея при себе следопыта?
Тут в разговор вмешался Хермэнус:
– Я допрошу местных и выясню, куда направился Ратибор.
– В этом нет необходимости, – сказал Лаэлус. – Сагитта сама укажет нам путь.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Диана.
– Некромантка, что наняла Сагитту – сестра той ороницы, что мы держали в заложниках. Очевидно, что Ратибор с беглецами отправятся к ней. Сагитта отведёт нас к дому некромантки, где мы и схватим турича.
– Это правда?
Но монахиня промолчала. Двигая губами, она не находила, что сказать. Диана направила на ангелшу копьё.
– Я теряю терпение. Мне начинает казаться, что ты в сговоре с рогатым ублюдком.
– Он спас мне жизнь, владычица, – выдавила-таки Сагитта.
– Вот как, – спокойно произнёс Лаэлус. – Тогда понятно, почему тебе нелегко выбрать между долгом веры и долгом совести.
– Ты мне всё расскажешь, – пригрозила Диана. – И мне плевать, какой нелёгкий это будет выбор.
Воительница двинулась на бедную монахиню. Та попятилась от направленного на неё копья, но внезапно спасти Сагитту вызвался Хермэнус. Офицер вышел наперерез командующей и схватился за древко.
– Хермэнус! – выпалила гневная примипилия.
– Ты на взводе, как и все мы. Но от оружия сейчас нет пользы. Дай Лаэлусу несколько минут, и мы узнаем куда идти.
Ангел отпустил гасту Дианы, готовый к тому, что командующая тотчас его ударит. Но воительница не стала карать ни дерзкого офицера, ни молчащую монахиню. Она жёстко вонзила копьё пяткой в землю и процедила:
– Говори, Лаэлус.
Боевой маг продолжил со всё тем же спокойствием в голосе:
– Подумай о самопожертвовании, что ты совершила ради Джовиты. Ты всё делала ради своего бога. И поимка Ратибора – угодное Джовите дело. В том, что турич спас тебе жизнь был один лишь сухой расчёт. Ведь он бросил тебя, как только появилась возможность.
Но Сагитта при этом вспоминала, как Ратибор пощадил её, в то время как мог лишить чёрную манипулу информатора. Монахиня видела в глазах турича сострадание и милосердие.
– Ратибор совершил страшное преступление против Джовиты. Он заслуживает страшного суда, и это единственное, что имеет значение. Служение богу на первом месте, но не наш эгоизм. Думай мы о личной выгоде, о личных стремлениях и муках совести, не стояли бы сейчас здесь. И в служении Джовиты мы обязаны идти до конца.
– Я понимаю, Лаэлус.
– Сколько бы добра он ни сделал, это не умоляет его вины перед богом.
– Ты прав. И я стыжусь, что колебалась. Я отведу вас к дому некромантки.
Глава 28. Сквозь горы
Игун с недоумением смотрел на то место, где только что находились преследователи. Тоннель не изменился, но легионеры испарились: ни следов, ни далёких криков. Драконид вытянул вперёд руку и пошёл к выходу, рассчитывая нащупать морок.
– Стой! – окликнула его Нулгина.
Игун обернулся.
– Не ходи туда. И вообще, все держитесь ближе. Один неверный шаг, и вы заблудитесь здесь навечно.
