— Господа, вы можете нас оставить на несколько минут? — поднял он голову, обращаясь к ассистентам.
Те беспрекословно подчинились и вышли из палаты. Доктор задумчиво перевел взгляд куда-то в сторону, и стал созерцать плафон светильника.
— Пить, — наконец-то я протолкнул через сухое горло внятное слово.
— О, да, конечно! — мужчина спохватился, налил мне из стеклянного кувшина, стоящего на прикроватной тумбочке, воды в стакан и помог мне сделать несколько глотков.
— Рук не чувствуете? Если трудно говорить — моргайте. Да — один раз. Нет — два раза. Угу, как я и предполагал. Боли в спине есть? Так… Так-так. Я хочу вам сказать, чтобы вы не лелеяли надежды на скорое выздоровление: шансов на то, что вы будете полноценным человеком — нулевые. У вас нет ног, но это не проблема. Биоимпланты на Земле вам могут еще поставить, но вернуть к жизни позвоночник — увы. Это инвалидная коляска на всю жизнь. Новый позвоночный столб еще можно вживить, но с двигательными реакциями — увы, увы… Все очень скверно.
— Где я? — с трудом ворочая языком, мне удалось вклиниться в печальный рассказ доктора.
— На орбитальной станции над Тефией. Госпитальный модуль. Вас доставил сюда армейский челнок, приписанный крейсеру «Индиго». Жизнь мы вам, майор, сохранили, но здоровье с такими ранениями, увы — не в наших силах, — снова повторил свое поганое междометие мой собеседник.
— Пустое, доктор, — прошептал я. — Я слышал… ваш разговор с полковником…
— Что ж, — кашлянул мой собеседник в сторону, — тогда я избавлен от объяснений. Мне искренне жаль, что вы попали в такую переделку, и мой долг был, в первую очередь, спасти вашу жизнь. Я это сделал, но дальнейшее лечение господин Штармайер предлагает на Земле.
— Шансов… никаких?
— Откровенно — да. Вы будете жить в вегетативном состоянии, ожидая постоянной помощи, даже в том, чтобы сходить в туалет. С пербитым позвоночником вы даже не будете чувствовать, что гадите в штаны. Простите за грубость. Но согласитесь, это унизительная процедура для человека, привыкшего к жесткому ритму жизни, для воина, наконец…
— А в чем тогда желание остаться со мной наедине? — голос мой, наконец-то, окреп.
Доктор еще раз кашлянул, почесал переносицу, словно собирался с духом сказать мне нечто, что изменит всю непутевую будущую жизнь.
— Вам может помочь один человек, профессор Линкер, и он как раз сейчас развернул свою лабораторию на станции. Только помощь довольно своеобразная… В общем, как смотрите на то, чтобы профессор посетил вас?
— Валяйте, мне уже терять нечего, — безразлично ответил я, плотно смежая веки. Меня стремительно уволокло в спасительный сон.
Поблескивая стеклами очков, невысокого роста смуглолицый крепыш, закинув ногу на ногу, сидел на стуле, терпеливо ожидая, когда я соизволю проснуться.
— Ага! Вот и здравствуйте, майор! — совсем не вежливо, с нотками радостного облегчения воскликнул крепыш. — Уже два часа…, — он демонстративно посмотрел на часы с позолоченным корпусом, — да, уже два часа я терпеливо жду вашего пробуждения! Я — профессор Линкер, если так угодно. Уже знаете? Отлично. Мистер Кьезо передал ваше желание поговорить со мной. О чем — знаете?
— Понятия не имею, — крепыш мне не понравился, врун несусветный — два часа он ждет, и я грубовато попросил воды. — Мне сказали, что в вашем лице я найду какую-то надежду. И в чем же она заключается? И какая ваша сфера деятельности?
Слава богу, голос мой уже не был похож на карканье вороны, обретя нужную крепость для долгого разговора. Уколы, капельницы и глюкоза сделали свое дело. Счастье, что я еще могу шевелить голосовыми связками. А то вообще беда.
Профессор засмеялся, похлопал себя по колену, потом выставил большой палец и менторским тоном сказал:
— Я нейродиагностик, ну и физик немного. Сейчас в своей лаборатории тестирую некоторые возможности человеческого организма, и в основном, с людьми, имеющими такие травмы, как у вас.
— Не вижу связи со своим ущербом, — я повертел глазами, словно пытался этим жестом высказать свое недоверие. — Как физика поможет овощу?
— Физика — вспомогательная дисциплина в моем бизнесе, она всего лишь придаток к моей теории.
— Короче, профессор, суть вашей программы?
— Не буду томить, мистер Сиротин. Мне, в общем-то, безразлично, кто становится моим подопытным: невинно осужденный, рецидивист или «овощ», как вы пояснили несведущему профессору, кхе-кхе! Мне важен конечный результат. Я со своими помощниками провожу эксперимент по перемещению сознания за «барьер».
Линкер показал пальцами «кавычки».
— Барьер — это сама смерть, за которой, как утверждают упорные неверующие, ничего нет. Совсем. Там темно и неинтересно. Я переселю ваше сознание в мозг другого человека, который идеально подходит вам по всем физическим параметрам. Каким образом? Ага, заинтригованы?
— Виртуальная капсула, что ли? — скривился я. — Лучше сразу убейте, чем такое издевательство. — Суррогат жизни… Или что-то другое? Валяйте, хоть сказки послушаю.
— Смейтесь, смейтесь, — Линкер нисколько не обиделся. — Я с виртуальными мирами дел не имею. У меня нечто другое. Потом целовать будете.
— Перебьетесь.
— Ха-ха! Юмор у вас еще остался! Ладно, поясню суть своего предложения: мы усыпим вас с помощью инъекции и поместим в криокамеру. Такая операция не даст вашему мозгу умереть во время бессознательного состояния. Наша аппаратура будет фиксировать все процессы, которые произойдут в момент криосна. В это же время, пока мозг окончательно не погрузится в «спячку», мы «перепишем» его матрицу: то есть все воспоминания, умения, навыки — все, что отложено в памяти неповрежденным и не угасшим. Как? Позвольте не раскрывать наши профессиональные тайны. Такая аппаратура уже существует.
— В чем смысл операции? Заморозить мое тело до создания биоимплантов позвоночника? — я все же проявил заинтересованность. Как вариант — подходит, если отбросить все условности и первобытные страхи. — Хотя… Я могу поверить в наложение моей матрицы в подходящее тело, которое еще живое и наслаждается теплым солнышком. Наслышан о таких операция. Но ваш метод мне незнаком.
— Смею вас огорчить майор. До позвоночных имплантов наша наука не дошла. Разработки есть, даже были попытки вживить опытную модель в добровольца. Тело не приняло имплант, увы. Произошло отторжение. Я даю вам двойной шанс, мистер Сиротин.
Линкер выставил передо мной свою правую руку и нарочито медленно загнул один палец:
— Первый: вы пролежите в криокамере хоть сто лет, и как только импланты проявят свою состоятельность — разморозим вас и подготовим к операции. Не я, так мои последователи. Второй, — сгибается еще один палец — состоит в возможности вашей матрицы найти подходящего реципиента и самостоятельно вживиться в нее. Понимаю, термин «вживиться» звучит слишком двояко и нетактично. Но это шанс для вас начать новую жизнь.
