Жесткая щетина неприятно старила незнакомца, делала его каким-то резким, похожим на дикое неприметное животное, от которого не знаешь, какой пакости ожидать.
Но разговаривал он на редкость разборчиво, язык не заплетался.
— А тебя я не знаю, — заявил он категорично. — Откуда?
— С Инсильвады, — я не стал шифроваться, ибо не видел смысла в таком действии.
— А-аа! Под Эскобето ходишь!
— Я под него не хожу, — прикололся я, не сомневаясь, что незнакомец мало что поймет из этой идиомы. — Вышел давно из такого возраста, знаешь.
Парень открыл рот, как будто хотел что-то сказать, но мои слова сбили его настрой. Он еще больше вцепился в стойку и потянул ее на себя, словно хотел оторвать с корнем. Хозяин таверны поморщился.
— Хватит своими когтями мое имущество портить, Габри! — буркнул он. — Лучше пригласи человека за стол и там разговаривай!
— А он не торопится, — вышеназванный Габри с насмешкой взглянул на меня. — Может, любит в одиночестве быть.
Я демонстративно медленно допил бренди, взял с блюда большой ломоть сыра и стал так же медленно жевать, проявляя полное равнодушие к собеседнику. Но все-таки спросил:
— По какому вопросу, брат? Если хочешь поговорить за жизнь — валяй, я послушаю, только еще кружечку бренди наверну. Слушать умею.
— А на каком корабле ходишь? — словно не слыша меня, продолжал допрос Габри.
— Тебе какое дело? Где хожу — там другие пыль глотают, сечешь? Нет? А если дупля не даешь — какого хрена пить мешаешь? Хозяин, плесни еще в кружку.
Бородач с промелькнувшим в глазах почтением к моей эскападе, из которой ничего не понял, снова наполнил посудину пойлом. Приходилось играть, хотя вкус напитка был дрянной: пережженная патока, перебродившая все немыслимые сроки. Крепость небольшая, но кишки приятно согрелись.
Габри запустил пятерню в густые неряшливые волосы, задумчиво почесал макушку, с большим вниманием смотря, как я глотаю бренди.
— Слухи ходят, ты Брадура как свинью на клинок посадил, — сказал он. — Вот интересно, не из-за этого ли ты возле Ригольди будешь ошиваться? Вместо Брадура….
Вот же уроды! Да про меня на Рачьем уже все знают, даже имени не спросив. Кто-то явно дал задание присматривать за мной. Но как быстро! Опять же: ради чего такие игры? Неужели только из-за предстоящих гладиаторских боев? Получается, Эскобето предчувствовал интерес местных ко мне?
— Так это всем давно известно. Чего тебе надо? — я пожал плечами.
— Всего лишь твой кошель, брат, — с ухмылкой сказал Габи, моргая глазами.
Я посмотрел вниз. Узкий длинный стилет был приставлен к моему боку, причем таким образом, чтобы его не заметили из зала. Однако, быстро прокачав ситуацию, я обнаружил несколько заинтересованных лиц, глядящих в нашу сторону. Они все сидели за одним столом, и вместо того, что продолжать пить, резко замолчали. Увидев, что я гляжу на них, зашевелились и потянулись к кружкам.
— Ошибся, нет у меня его. — сказал я, лихорадочно прикидывая шансы. Резать меня Габри не будет — всего лишь пытается поставить меня на то место, где и должен находиться приезжий. А мой собеседник — явно из команды Плясуна. — Не заработал еще золотишка. Да убери ты пику! Прямо, как дитя!
— А давай не будем дергаться, брат! — показал свои кривые зубы Габри. — У меня рука слабая, долго не удержу. Сразу в печень. Печально будет.
— Эскобето не боишься?
— Не-а! Плясун за меня договорится. Пара лишних монет за ершистого петушка — и все довольны.
Точно, Габри из местных. Решил прощупать гостя. Я же не такой наивный, чтобы не сообразить, что информация обо мне ушла в нужном направлении. Сколько народу прибыло за сегодня на Рачий остров? А этот недомерок ко мне прилип.
— Ладно, уговорил, — примирительно сказал я. — Пару медяков для тебя найду.
— Все выкладывай, не стесняйся, — засмеялся Габри. — Ты-то, оказывается, с душком, приятель. Страшно стало, да?
— Чуть-чуть, — пришлось пожать плечами. — Не привык к грубости. Только нож убери, а то кошель у меня с этой же стороны. Рукой дерну — шкуру попортишь.
— Не ной, все в порядке, — собеседник отодвинул от меня руку со стилетом, я демонстративно медленно потянулся к карману и резко схватил Габри за запястье, одновременно пережимая его и выворачивая в сторону, отводя опасный клинок чуть в сторону. Потом уже было легче. Пират с вывернутой в предплечье рукой выпустил стилет, и он брякнулся на пол. Короткий тычок в печень. Габри почему-то стал оседать на пол.
— Эй, так не годится, — я цокнул языком, удерживая враз потяжелевшее тело. — Тебе еще до дома дойти надо. Двигай…
Габри, раскорячась, послушно засеменил передо мной, страдальчески постанывая. Ну, еще бы: я вел его как нашкодившего пса, взяв на болевой прием. Со всех сторон послышались скабрезные шуточки, на что корсар отчаянно обещал разделаться с ублюдками и вырезать их языки.
Доведя Габри до того столика, за которым сидели заинтересованные типы, я толкнул сомлевшего пирата на скамью, сел сам и обвел взглядом компанию, ледяным голосом спросил:
— Вы кого, дешевки, проверяете? Послали какого-то чмыря, думали на «слабо» взять? Кто дал задание пасти меня?
Пираты, ошеломленные моим натиском, переглянулись. В переговорный процесс вступил самый пожилой из них, умудренный жизненным опытом. Не надеялся на более молодых товарищей, которые могли сболтнуть лишнего.
— Успокойся, парень, — он сделал легкий жест рукой, призывая к переговорам. — Никто тебя не собирался грабить или следить. Здесь каждый знает друг друга, а ты — неизвестная пташка. Бродишь по острову, с людьми разговоры заводишь. Не, мы знаем, что ты прибыл со Свейни для участия в сходке. Хозяин дал приказ: следить за тобой. Чтобы, дескать, не вляпался в коровьи какашки…хо-хха!
— Очень смешно, — сухо ответил я. — Почему такая необходимость за мной подглядывать?
— Важные шишки собрались здесь, вот и смотрят за новичками, — влез, все-таки, в разговор один из приятелей Габри. — Плясун не допускает разборок без его ведома. А вдруг ты шпион имперцев или дарсийцев?
Не верю я вам, ребятки. Какие-то слабые отмазки, рассчитанные на наивных романтиков.
— Стилет этого придурка торчал напротив моей печени, — напомнил я. — А мне не нравится, когда угрожают оружием. Если бы он стоял чуть подальше от меня — дело закончилось бы сломанной рукой. Пусть об этом помнит.
Габри отошел от боли к этому времени, и мрачный от произошедшего, потягивал из кружки пиво.
— Не сердись, брат, — примирительно сказал пожилой пират. — Можешь спокойно ходить по острову, никто не тронет тебя.
Не понравился мне его взгляд. Цепкий, пронзительный, словно обволакивает патокой лживой безопасности. Слова сладкие — а клыки ядовитые. В полной уверенности, что мои приключения еще не закончились на этом, я без прощания встал и покинул компанию. Хозяин таверны, сохраняя на лице бесстрастность, пододвинул ко мне недопитый бренди.
