Сегодня было что-то необычное. Командор разошелся не на шутку. Какая муха его цапнула, пираты могли только догадываться. У многих в голове сразу возникло предположение, что Эскобето не добился расположения у своей жены. Проще говоря — не дала баба мужику, вот и взбесился.
Глядя на помятые с похмелья рожи многих корсаров, хотелось смеяться. Врагу не пожелаешь выслушивать дикие крики, когда в виски долбят кузнечные молоты, а во рту образовалась пустыня с распухшим от жажды языком. Вчера, как успел мне шепнуть Рич, больше половины экипажа отмечали день рождения Креста, хотя сам абордажник вряд ли знал точную дату своего появления на свет. Видать, нашли причину и завалились в таверну Хромого Зака. По слухам, меня спрашивала Элис, куда это я подевался, и выглядела очень расстроенной. Точнее, узнавала бандерша, передав вопрос девушки Ричу. Она до сих пор держала четверку наших подружек для важных клиентов. Для нас, то есть.
— Мало, что вчера выжрали пять шестигалонных[1] бочек пойла, так решили кабак развалить! — передохнув, снова заорал Эскобето. — Хромой Зак уже приходил с утра, жаловался на вас, куски крабового дерьма! Пенек, Блохастый и Копыто! Идете к Заку и преподносите ему подарок в виде мешочка с монетами.
— А почему я? — вякнул, не подумавши, Копыто. — Меня там почти не было. Я поздно пришел, когда все закончилось…
— Кто такой умный сказал: Эскобето заплатит? Не ты? — выпучив глаза, включил сирену командор. За Копыто стало страшно. — Пшел вон, урод!
Делая невероятно длинные шаги, Эскобето прошелся вдоль строя, как будто остывая. Он молчал, и пираты восприняли это как сигнал, что буря закончилась, пронесшись по верху и сорвав только паруса.
— А где там самый хитрый и ушлый? — вдруг остановившись, спросил командор. — Да, я к тебе обращаюсь, Игнат!
Народ возбужденно загомонил, и кто-то из нахалов — кажется, из бригады Блохастого — толкнул меня в спину, чтобы я вышел из строя на глаза любимому капитану. За что и схлопотал по рылу, едва не улетев за борт. Ладно, успел за леера ухватиться.
— Ты знаешь, какое наказание грозит человеку, самовольно покинувшему остров? Обычно я на первый раз вздергиваю такого нахала вниз башкой на фока-рее. Сразу просветление наступает!
— Виноват, командор! — вытянулся я. — Прошу простить! Но мне было нужно…
— Да плевать, что тебе было нужно! — рявкнул Эскобето. — Думаешь, победил всех на ристалище, тебе все возможно? Никому не позволено игнорировать капитана! Мог ко мне сам подойти или Свейни сказать? Да еще и Малыша за собой потянул!
Малыш, стоявший неподалеку от меня, икнул. Пираты загоготали.
— Свейни был извещен, — я пожал плечами.
— Я узнал о твоем походе, когда ты уже вернулся героем! — скривился Эскобето.
Я внимательно посмотрел на помощника капитана. Глазки-то забегали. Сдается мне, Свейни нашел такой момент еще раньше, когда командор был в таком же плохом настроении и нашептал нечто иное. Какой мотив он придумал для моего отсутствия? Налил в уши Ригольди всякого…нехорошего. Ладно, учтем на будущее. Сейчас бы не переиграть.
— Ты нарушил мой приказ, Игнат, — покачал головой Эскобето, и так печально взглянул на меня, что многие корсары сдержанно загудели, предчувствуя скорую расправу. Да что греха таить: часть экипажа «Ласки» показывала свою откровенную неприязнь ко мне. Полагаю, все тянется из-за той истории с Брадуром. — Поэтому я должен наказать тебя. Ты хороший боец, и вешать такого парня вниз головой я не хочу. И пороть не буду. Снимаю тебя с корабля на сушу. Будешь гонять сухопутных крыс, делая из них нормальных бойцов. Поступаешь помощником к офицеру Мостану.
Кто-то громко хмыкнул, а по рядам покатился гул голосов. Я не ожидал, что вперед выйдет Пенек и бесстрашно выпятив грудь, бросит в лицо Эскобето:
— Ты не прав, командор! Нет хуже для отличного пирата оказаться на суше! А Игнат не заслужил такого наказания! Нельзя так поступать! Ты же сам знаешь, что многие из нас стараются улизнуть с Инсильвады во время зимней стоянки! Почему же только Игнат попал под твою горячую руку?
— Пенек, я тебя уважаю, — Эскобето был слегка ошарашен. Не хватало, чтобы абордажник разрушил нашу игру. — Но сейчас тебе стоит зайти в строй и заткнуться. Не лезь туда, где ничего не понимаешь. Я сказал, что Игнат будет находиться на суше столько времени, сколько потребуется, чтобы голова проветрилась от глупостей. Сказано так! Кто-то еще хочет возразить? Рич?
— Я тоже против, но слово командора — закон, — вывернулся мой товарищ, будучи в курсе происходящего. — Все равно меня не послушают.
— Может, голосование устроим? — едко продолжил спрашивать Эскобето. В самом деле, вошел во вкус. — Старпом, что скажешь? Я прав или нет?
Свейни задумчиво поглядел куда-то на голые мачты, потом перевел взгляд на своего командора, явно избегая встречаться со мной.
— Я за ссылку на сушу, — наконец, ответил он. Кажется, происходящее слегка ошеломило Свейни. Ведь он не был посвящен в наш договор, и поэтому чувствовал себя неловко. Как бы подставил меня, получается! Ведь Пенек был прав, когда укорял Эскобето, что за такие провинности пирата не снимают с корабля. Ну, пусть возьмет напильник и наточит якорь, образно говоря! Лишь бы осознал свою вину. — Но вместе с Малышом. Они же оба с Инсильвады убежали.
— Командор! — заревел Малыш и стукнул себя по груди. — Прости! Ну, попутал нас дьявол морской! Чутка погулять захотелось! Прости нас!
Пираты загоготали, воспринимая происходящее как удачное развлечение. Даже предыдущие угрозы командора благополучно забылись. Мы и рассчитывали на это: ярко обыграть мое наказание, чтобы о нем через сутки знала вся флотилия и Инсильвада.
— Штурман! Твое слово?
— Суша, — буркнул Трикстер, сплюнув за борт.
— Квартмейстер?
— Оставить на борту, запереть в трюме на хлеб и воду, — неожиданно заступился за меня Мертвец. — Пусть посидит дней пять, одумается.
— Надо же, — покачал головой Эскобето, тоже удивленный решением квартмейстера. — Хряк, а ты что скажешь?
— Я за твое решение, командор, — боцман переступил с ноги на ногу. — Игнат ловок с оружием, у него хорошая подготовка. Может, и в самом деле, пользу принесет, выдрессирует этих уродов с Салангара.
— Ну что? — заторопился Эскобето, понимая, что такими темпами я насобираю себе сочувствующие голоса. — Спросим мастера парусов? Или канонира? Плотника? Врача?
— Ясно все! — загомонили пираты. — Малыша оставить!
— Следом за Игнатом! Пущай отдохнут!
Команда яростно разделилась на две половины. Те, кто служил на «Твердыне», чуть ли не с кулаками лезли на местных, отстаивая Малыша. Ссылка на берег серьезно била по карманам. Не ходишь в море, нет тебе «боевых» и «премиальных». А жить с несколькими грошами в кошеле унизительно для корсара. Вот если золотишко, полученное после ограбления караванов, сразу же спустить в кабаке и остаться на мели, прося помощи у корешей — вот здесь ничего зазорного не было. Меня же на глазах у всех переводили в разряд голытьбы. Еще неизвестно, как начнут реагировать пираты с других экипажей. Без мордобоя не обойдется, чует мое сердце.
