На Тире был мужской костюм, как ни странно, идущей ей в данной ситуации. Ворот камзола широко распахнут, показывая белоснежную рубашку, которая, в свою очередь, неосторожно расстегнута на две пуговицы. Что под ней — можно только домысливать, медленно и со вкусом дорисовывая соблазнительную картину. Впрочем, девушка сама помогала мне в этом, слегка наклонившись, держа в руках чашку с дымящимся варевом. При этом открывался отличный вид на взгорья ее груди; на светлую и чистую кожу, от которой шел запах фиалок. Как странно, что я так ярко чувствовал этот запах.
Кожаные штаны обтягивают стройные длинные ноги, яркие коричневые сапожки на остром невысоком каблуке завершают картину. Тира — вся оружие. Грозное и убийственно великолепное в своем истинном обличии. Даже перстни на пальцах имеют странные выступы. Подозреваю, что в каждом из них прячется механизм, выталкивающий отравленную иглу. Или магические штучки, позволяющие защититься от любых неприятностей.
— Насмотрелся? — усмехнулась Тира, выпрямляясь. — Глазки-то засверкали, как у похотливого кошака.
— Я… это, не совсем то, что ты думаешь, — промямлил я, совершенно сбитый с толку. — Прости.
— Вижу, что с тобой все в порядке, — девушка отошла в сторону. — Я скажу служанке, чтобы присматривала за тобой. Кстати, Эскобето просил меня, чтобы к завтрашнему Совету ты был на ногах. Сможешь?
— Без проблем, — я пожал плечами. — А что со мной случилось?
— Если бы знать, — задумалась Тира, и на ее лице промелькнула тень досады. — Кто-то крепко приложился к твоей глупой голове, малыш. С кем поцапался?
— Да ни с кем, я вообще здесь первый раз. Старался не влезать в местные дела.
— Где был до этого?
— Гулял, знакомился с красотами острова. В «Русалке» был.
— Ни с кем не трепался языком?
— Поговорил по душам с Габри и Шуром, — честно ответил я. Была мысль, что именно их компания решила таким образом проучить меня. Только как-то мелко вышло, по методу городских ворюг. Подобраться сзади, долбануть по голове и забрать все самое ценное.
— Ясно, — Тира нахмурилась. — Лежи, отдыхай.
— А где моя одежда?
— Сохнет после стирки. Служанка принесет.
— Кошель с монетами, оружие — все было при мне?
— Кошеля не было, это точно, — Тира задумчиво провела пальцем по своей щеке, отчего один из перстней бросил блеклый луч на стену. — А нож и кортик остались при тебе.
Девушка гибко развернулась и зашагала к двери, покачивая бедрами. Я полюбовался пару мгновений и окликнул ее:
— Тира!
— Откуда ты меня знаешь? — обернувшись, островная аристократка свела брови, а в глазах плеснулось недовольство.
— Нетрудно догадаться, — я улыбнулся примиряюще. — В жизни ты гораздо красивее, чем на штандарте. Твой художник — шарлатан.
— Я всегда это знала, — не удержалась от ответной улыбки Тира. — А ты с огнем играешь, малыш. Плясун не потерпит даже чужого дыхания в мою сторону. Берегись, если увлекся мной.
«А как же Слюнька?» — хотелось спросить мне, но я вовремя прикусил язык.
Девушка, больше не говоря ни слова, вышла из комнаты, оставив меня наедине с мыслями. Откинувшись на подушку, я тихо пробормотал:
— Мы еще посмотрим, кто как дышать будет. Как бы Плясун вообще не задохнулся.
А пока предстояло обдумать, как осуществить угрозу, брошенную в сторону одиозного флибустьера. Благо, времени до завтра у меня хватало. Пусть пока фрайман острова Рачий бережет свою драгоценность и сдувает с нее пылинки. Лучшего сейфа во вселенной не найти.
Примечание:
[1]Фрайман — свободный от общества, от государственных обязательств человек. Фрайманами называли себя не только пираты, но и воровские сообщества, действовавшие на суше. Однако, если сухопутные воры в большинстве своем так себя и называли, то среди корсаров существовала строгая иерархия. Фрайманом мог назвать себя только знатный пират, имевший за своими плечами большое количество рейдов и захваченных караванов. Количество золота и предметы роскоши не имели в этом случае никакого значения. Только боевой опыт и уважение других пиратов.
Глава 2. Гладиаторы архипелага
Жесткий тычок под ребра прервал мой сон и заставил вскинуться с деревянного топчана. Рука, сжатая в кулак, автоматически пошла вверх, чтобы сокрушить челюсть наглеца, вздумавшего пошутить со мной, но провалилась в пустоту. Раздался хриплый смех. Я открыл глаза и со злостью взглянул на изрытую оспой рожу Корявого. Пират благоразумно отскочил в сторону, чтобы не попасть под удар, и оскалился, радуясь своей дебильной шутке.
— Хватит дрыхнуть, поднимай свои кости, — сказал он. — Эскобето велел тотчас быть у ворот.
— На кой хрен я ему сейчас сдался? — хмуро спросил я, массажируя лицо ладонями. — Власть на острове захватывать будем?
— Было бы неплохо, — долговязый пират почесал затылок и опасливо обернулся, словно нас могли подслушивать. — Забыл, что ли, какой сегодня день? А! Ты же по башке получил! С памятью туго стало.
— Корявый, тебе зубы не мешают разговаривать? — ласково поинтересовался я, свешивая ноги с топчана. — Могу бесплатно удалить. Без анестезии.
— Сдурел, Игнат? — захлопал глазами Корявый, на всякий случай проведя ретираду в сторону двери, но неудачно уперся в другую шконку, на которой спал сам. Наш кубрик в главной части форта не предназначался для приятного времяпровождения, только для сна. Даже развернуться было затруднительно. — Ты человеческим языком говори, а? Сегодня же бои начинаются. Ты в них участвуешь, ведь так? Вот Эскобето и мечется, словно ему лесных муравьев в штаны запустили. Давай, шевелись.
— Почему мне никто не сказал, что я должен с кем-то драться? — я не спешил покинуть кубрик, внимательно глядя на Корявого. Тот смешался. — Так что валите отсюда подальше. Ни с кем я драться не буду. Спать хочу. Мне башку пробили, помнишь?
— Не дури, Игнат, — заволновался корсар. — Тебе Свейни должен был сказать, зачем ты здесь.
— Ничего он не сказал, бушприт ему в кишки! — рыкнул я. — У меня даже дня подготовки не было! Как я буду драться, если своих противников толком не видел!
— Ладно, брат, уладим это дело, — Корявый яростно почесал шею. — Я скажу Эскобето, что Свейни свалял дурака. Он его накажет.
— Пожрать бы не мешало. — хмуро пробурчал я. На голодный желудок куда-то топать и махать ножом и кулаком на потеху сомнительной публики совсем не хотелось. Злой буду. А злость — плохой помощник в драке.
— Точно, головой повредился, — оскалился рябой пират. — Кто же с набитым брюхом драться выходит? Плохо двигаться будешь. А если нож словишь? Вся требуха наружу вылезет.
— Тогда уже плевать на все будет, — махнул я рукой, натянул сапоги, накинул камзол на рубашку, перетянулся ремнями, и улучив момент, с удовольствием шарахнул ладонью по плечу Корявого так, что он едва не присел. Проморгал, гаденыш!
