– Ну да. Представьте, что был другой корабль, может быть, тот, который запустил последнюю зарегистрированную волну. И атины не остались сидеть на борту, а обустроились снаружи.
– И построили каменные стены? – в голосе Дага было сомнение. – Они бы, наверное, какой-нибудь купол построили, как в кино.
– Из чего? Они на расстоянии световых лет от дома, приходится пользоваться тем, что есть на месте. Вот окажись вы на необитаемом острове, из инструментов у вас – швейцарский складной нож, вы бы вряд ли принялись строить умный дом, а соорудили бы хижину из листьев и веток.
Все задумались.
– Астрономы узнали о черных дырах от математиков, которые их вычислили, – Юджин начал издалека. – Черные дыры притягивают свет, и увидеть их нельзя. Но мы знаем об их существовании по косвенным признакам, по тому влиянию, которое они оказывают на окружающее пространство. Я что хочу сказать: любая цивилизация оставляет следы – по ним можно делать какие-то заключения. Увидим.
– Да, – согласился Джек. – Увидим. Сумеем ли понять – другой вопрос.
•••
Пошли дальше. Идя по следам противника, они обнаружили, что те тоже время от времени останавливались. Остающийся после стоянки мусор шедшие впереди прятали на верхних этажах строений или в сточных канавах. По нему, к сожалению, невозможно было судить ни о них самих, ни об их целях. Джек считал, что это – агенты Стража. Понятно, что нашлись и другие желающие добраться до иноземных секретов и технологий, но было очевидно, что Стражу наплевать на международные последствия своих действий. С другой стороны, угроза конца цивилизации многим развязывала руки: чего уж там миндальничать в мировой политике, если всему миру приходит крышка?
Было принято решение, что каждые три часа они будут делать привал на тридцать минут. Достаточно, чтобы немного поспать, съесть безвкусный армейский паек или осмотреть округу.
Морщась от боли, Тамура уселась рядом с Джеком.
– Как плечо?
– Больно двигаться и глубоко дышать, – она слабо улыбнулась. – Обезболивающие помогают.
Они сняли шлемы, и Джеку было приятно видеть ее лицо напрямую.
Ветра не было, но он ощущал движение холодного воздуха на щеках. Отсутствие шлема позволяло использовать еще одно чувство – обоняние. Джек втянул носом воздух. Пахло землей, камнем и чем-то еще. Пеплом? Он был везде, легкий, как пыль, – снаружи и внутри домов, лишенных крыш.
– Это место напоминает мне Мачу Пикчу, – Тамура стряхнула с колен ледяные кристаллики.
– Забавно. Мне – скорее Помпеи.
– Были там?
– Еще студентом, – он покивал. – Рассказывают, что в ходе раскопок кто-то придумал заливать пустоты в твердом пепле гипсом. Получились как бы скульптуры взрослых людей, детей, домашних животных – в том виде, в каком их застигла пирокластическая волна горячего пепла.
– Ужасно. Как вы думаете, что здесь произошло?
– Трудно сказать. Мы не нашли останков тел. Возможно, жившие здесь куда-то ушли, – Джек хлопнул в ладоши и почувствовал, как воздушная волна обтекает его голову. – Странно все, да?
– Это завораживает, и это красиво, – глаза Тамуры оживились. От улыбки скулы на ее мягком, слегка угловатом лице становились еще заметнее.
– У вас есть какое-то научное образование? – Джек старался не выглядеть экзаменатором.
– Диплом инженера. Я служу в инженерный войсках. Мы бурили туннель и устанавливали лифт, потом большинство уехали, и тут случилось нападение, – печаль и злость смешались в выражении ее лица.
Джек накрыл ее руки своей рукой и поменял тему.
– Гэби говорит, вы из Айдахо.
– Твин Фолз. Семья переехала туда после войны.
– Какой?
– Второй мировой.
– А, большой войны. Это было давно. Вы из семьи военных?
– Напротив даже. Дедушка не – он сидел.
– Извините, – Джек испытал дискомфорт: его отец тоже сидел.
– Вы же археолог. Вы про лагеря слышали?
– Лагеря? Вообще-то я геофизик, но неважно. Говоря лагеря, вы имеете в виду…
– Лагеря для интернированных лиц, – она взглянула ему прямо в глаза. – Их создали вскоре после бомбардировки Перл Харбор. Считалось, что все японцы в США – агенты Японии. К маю 42-го ни один японец не имел права ходить по улицам Окленда в Калифорнии. Добрые пожилые соседи пожалели бабушку с дедушкой и трех их малышей. Моя мама была младшей, но навсегда запомнила, как они жили в подвале соседского дома в постоянном страхе, что их обнаружат. Дед к тому времени уже был вынужден продать свою лавку за сущие копейки. Потом злобная тетка из дома напротив что-то заподозрила и вызвала полицию. Приютивших оштрафовали. Мою семью арестовали и отвезли в вагоне для скота на какой-то ипподром, служивший временным местом сбора. Они спали в стойлах среди навоза. Бабушка все время плакала, дети были маленькие и ничем помочь не могли. Когда их переместили в лагерь, дедушка уже был очень болен. Его похоронили в июне 44-го, во время высадки союзников в Нормандии.
– Мне ужасно жаль, – Джек понимал всю бессмысленность слов. – Какой же у вас сильный характер, если после всего вы решились надеть военную форму!
Из-под опущенных век Тамуры текли слезы. Джек обнял ее за плечи и прижал к себе.
•••
Грант тем временем продолжал загружать работой масс-спектрометр.
– Есть что-нибудь? – спросил Джек минут пятнадцать спустя.
– А? – Гранд вздрогнул от неожиданности. – Есть. Очень даже. Эти чешуйки оказались необычным стальным сплавом. Я такого не видел. Он должен быть покрепче стали, из которой сделаны мост Золотые Ворота или Эмпайр-Стэйт-Билдинг.”
– А мы-то думаем, что сталь – новейшее изобретение.
– Китайцы делали мечи из некоего подобия стали еще во времена династии Хан, – сказала Тамура. – Но современная сталь появилась в эпоху Промышленной революции.
– Я вижу, Джек млеет, когда вы умничаете, – засмеялся Грант.
Тамура покраснела.
– Не слушайте старого козла, хоть он и выглядит теперь как боксер-тяжеловес, – отшутился Джек и добавил: – что там еще есть?
– Кусок черной пластины состоит из разновидности резины, а соломинка – из пластика.
– Ну уж пластик-то – точно двадцатый век… – неуверенно сказал Джек.
– Все оказалось не так, как нам рассказывали, – отозвался Грант.
– Интересно, что еще из нашей истории окажется фейком, – Джек вспомнил первый корабль с его лабораторией ДНК. – Даг не поверит. Да я и сам не вполне верю!
– Понимаете, – Грант заговорил лекторским тоном, – если сжечь все учёные книги до единой, через несколько тысяч лет они снова будут написаны и повторят в точности все, что в них написано сейчас. Закон всемирного тяготения называться, может быть, будет иначе, но понимание его механизма не изменится ни на йоту.
