– Я всех осмотрел, – Даг появился с другой стороны помещения. – Мне известны здесь только процентов двадцать. Те, которых я знаю, изображены идеально.
– То есть, надо полагать, – Джек подхватил мысль Дага, – что и остальные, хоть и неизвестны науке, но представлены правильно. Остается вопрос: кто они такие?
– Последствия неудачных генетических экспериментов? – предположил Даг.
– Это же, типа, музей, – сказал Грант. – Ответ на вопрос должен быть тоже здесь.
– Не музей, – возразила Тамура. – Это храм, – она навела свет на центральную фигуру. – И поклонялись они не этому дылде, а капсуле.
– Как передовой технологии? – уточнил Грант.
– Как источнику жизни на земле. А вокруг – образцы этой жизни.
– Как Мать-природа, только со светящимися кнопками из загадочных металлов, – уточнил Даг.
– Капсулы были навроде семян, – развил мысль Джек. – Поэтому у статуи виноградные лозы в ногах. Это их Парфенон. Культ божества жизни.
– И смерти, – добавила Гэби, подняв руку кверху.
На стенах над головами статуй в поблекшем камне были вырезаны жуткие сцены огня и разрухи. Идя по кругу, можно было восстановить последовательность отображенных событий. Вначале по небу летел некий объект. Затем – взрыв, взрывная волна, дождь из пепла и горящих обломков. На следующей панели было изображено солнце, на которое наползали тяжелые облака, и Земля, охваченная пожарами. Какие-то сгорбленные фигуры, какое-то собрание, после чего – сооружение туннеля и толпы существ, уходящих внутрь его.
– Падение метеорита, и все ушли под землю, – подвел итог Ражеш.
– Не просто метеорита, – заметил Джек, – но именно того, что погубил динозавров. И их, судя по всему, тоже.
– Доктор Грир, – в голосе Анны было удивление. – То есть эта цивилизация существовала около шестидесяти пяти миллионов лет назад?
– Да, и, похоже, они вполне себе процветали без особых забот в мире, похожем на утопию, пока не прилетел второй корабль и не снес их к чертям.
– Сколько же раз атины сметали жизнь на нашей планете? – спросил с тревогой Юджин.
– Сколько у нас было вымираний? – ответил вопросом Грант.
– Пять, – озадаченно сказал Даг. – Я-то думал, корабль в Заливе – один такой.
Джек вспомнил о корабле, несущемся сейчас к Земле, и смутная надежда, что пришельцы летят, чтобы просто поздороваться, рассыпалась в прах, как голова центрального персонажа в этом храме.
Тут раздалось вдруг низкое пульсирующие гудение, слишком хорошо знакомое большинству присутствовавших. Стены сооружения и пол под ногами задрожали. Джек упал на колени, все остальные тоже, будто они склонились перед божеством в центре зала. Через минуту пытка прекратилась, и глаза их ослепила яркая вспышка. В последовавшей тишине они услышали, как падают большие глыбы льда, потревоженного взрывной волной.
Глава 30
Рим, Италия
Миа, Янссон и Олли вышли из такси перед зданием, облицованным фигурным стеклом. Расположенный в северном пригороде Рима, госпиталь Святого Андрея входил в состав Римского университета и был теоретически в тридцати минутах езды от аэропорта. Затяжные пробки на шоссе превратили эти тридцать минут в бесконечные два часа.
Они довольно быстро нашли на сайте госпиталя имейл и телефон доктора Антонио Путелли, и Миа приложила немало усилий, чтобы перейти к разговору по существу, не задевая при этом чувств человека, приверженного социальным любезностям. Она еще в телеинтервью заметила его церемонность и даже, можно сказать, некоторую помпезность и решила следовать мудрой древней поговорке: Если ты в Риме, то делай как римляне.
Внутри госпиталя царила суета, которая с непривычки могла показаться хаосом. Доктора, медсестры, санитары — все поспешно двигались в разных направлениях, беспрерывно восклицая: Scusami, scusami! В коридорах пахло антисептиком и грязным бельем, вдоль стен сидели пациенты, в большинстве своем дети и пожилые люди. Как и везде, вспышка Зальцбурга привела к перегрузке медицинской инфраструктуры. В отличие от Бразилии, здесь Миа уже прекрасно отдавала себе отчет в том, что они ничем не могут помочь этим людям, пока не выяснят, каков механизм включения синдрома.
Они нашли доктора Путелли на шестом этаже научного крыла поглощенным разговором с лаборанткой.
Дождавшись конца разговора, они подошли и представились.
– Рада с вами встретиться, — Миа протянула руку. В ответ доктор Путелли взял ее за плечи и с чувством поцеловал в обе щеки.
Затем он проделал то же с Янссон, но, когда настала очередь Олли, австралиец тихо, но твердо произнес:
— Полезешь целоваться – убью.
Темпераментный доктор слегка опешил, но тут же засмеялся и хлопнул Олли по плечу:
— Он мне нравится — настоящий мужик!
Путелли согнул руки в локтях и выпятил грудь – в качестве иллюстрации.
— Комплимент засчитывается, — кивнул Олли.
Подошел лаборант и задал вопрос. Доктор Путелли произнес длинную реплику на итальянском, из которой никто из них ничего не понял, а потом, сложив руки под подбородком, принял задумчивый вид.
– Что-то не так? — тревожно спросила Янссен, которая после событий в Калькутте все время ждала неприятностей.
– Да, – Путелли был заметно расстроен. — Кофеварка опять сломалась. Господи! Мне так мало нужно – за что Ты меня опять наказываешь?!
Поговорив с Богом, он предложил пройти в его кабинет, где их, по крайней мере, не будут прерывать каждые три секунды.
Кабинет был столь же прекрасен, сколь его хозяин. Дорогой старинный стол и изысканный шкаф соседствовали с большим французским окном до пола. Коллекция различных дипломов, сертификатов и грамот украшала стены. На полках золотые и серебряные наградные статуэтки тоже свидетельствовали о многочисленных достижениях доктора. Не хватало, разве что, Оскара.
— Еле добрались, — посетовала Миа, когда все наконец уселись в плюшевые кресла лицом к роскошному столу, за которым восседал доктор Путелли.
— Люди как лемминги, -- доктор пренебрежительно махнул рукой. – Они верят всему, что слышат в новостях. Если бы я верил, что наступает конец света, я бы тоже, наверное, заметался.
– Не понял, – удивился Олли. – Вы не считаете, что мы все в опасности?
– Я верю тому, что вижу. Из всех говорящих предметов нам рассказывают, что мир вот-вот погибнет, что этот атинский корабль, или как там его называют, через девять дней врежется в Землю, и мы все умрем. Может, это так. Может – не так. Но готов биться об заклад, что история чрезмерно преувеличена жадными сукиными детьми, желающими нажиться на страхах простых и не слишком умных людей. Уже в Европе и США элита прячется в бункеры времен Холодной войны в надежде прожить там годы или даже десятилетия. Говорят, оставшиеся места разыгрывают в лотерею. Но не впервые торговля страхом оказывается сильнее разума, – он ухмыльнулся. – Вспомните проблему 2000 года. Компаниями по всему миру были потрачены десятки миллионов на решение проблемы, которой, как оказалось, не было.
