Миа включила аппарат, и помещение наполнил ровный гул. Все вышли в коридор, Миа вытерла руки о лабораторный халат и попросила подробностей.
— Оказалось, что MRE11 не только восстанавливает поврежденные участки ДНК — он исправляет чуть ли не девяносто девять процентов нарушений, возникших в результате деления клеток, неблагоприятного воздействия окружающей среды, травм, порезов и т.д.
-- То есть – лечит?
– И быстро лечит, – Янссон потерла усталые глаза. – Еще он оказывает позитивное влияние на продолжительность жизни.
– Не рассказывайте ничего Путелли, – зашептала Миа.
– Но почему?
– Если человека поманить возможностью чудесных излечений и повышения продолжительности жизни, он потеряет голову и перестанет видеть более важные вещи.
– Вы с вашим биофотонами… – задумчиво говорила Янссон, – я с MRE11… думаю, Путелли опасается, что мы задвинем его на второй план.
– А я опасаюсь, что мы все повымрем. Мне, конечно, немного совестно, что мы отравляем ему жизнь, но не бросать же работу из-за социальных приличий или боязни задеть чье-то эго. Мы тут не за популярность бьемся.
Янссон вдруг всхлипнула, и Миа увидела, что в ее глазах стоят слезы.
– Слушайте, я, может, слишком резко выражаюсь? Мы все на нервах.
– Да нет, не в этом дело, – Янссон достала бумажный платок. – У меня просто больше нет сил. В последние дни я пыталась держать себя в руках, но все эти события… я так не могу, – она говорила еле слышно. – Я говорила со своими, и звук их голосов что-то подорвал во мне.
– Понимаю, – Миа думала о своих, по крайней мере, о Зоуи, и о том, сколько же еще нужно сил, чтобы не дать слабину.
– Не знаю, как вам это сказать… я уезжаю, – Янссон подняла на Мию и Олли опухшие от слез глаза. – Извините меня.
Миа онемела. Она собиралась утешать и поддерживать; помогать Янссон держать себя в форме, чтобы продолжать работать. К такому повороту она была не готова
– Вы уверены, что это правильно? – Миа слышала свой голос, как чужой.
Янссон только кивнула и обняла обоих. Коридор был длинный, и они некоторое время смотрели, как от них удаляется чуть сгорбленная фигура.
Олли протянул руку и прижал Мию к себе.
– Не суди строго. Все мы люди. Просто одни – более отмороженные, чем другие.
Глава 37
Бетесда, Мэриленд
Кей опустила водительское сидение так, чтобы оставаться максимально незаметной для постороннего взгляда. Ее Corolla стояла на Exeter Road, сонной трехполосной улочке буколического пригорода Бетесда.
На противоположной стороне улицы располагался дорогой двухэтажный особняк из красного кирпича с островерхим портиком входа и ухоженной лужайкой. Солнце уже село, Кей ждала, что хозяин дома вот-вот выйдет и уедет. Пять минут назад он уже практически сделал это, но потом зачем-то вернулся обратно в дом.
Кей понимала, что ключом к событиям, имевшим место на складе в Ivy City, является Стэнли Холлерман, человек с визитной карточки. Лукас, пусть неохотно, нашел его адрес, и теперь ей предстояло совершить очередное незаконное проникновение.
Из радиоприемника в машине доносился едва слышный голос Уитни Хьюстон, исполнявшей One Moment in Time.
— Мы прерываем нашу программу. Срочная новость: министр обороны Форд Майерс приведен к присяге в качестве временно исполняющего обязанности президента Соединенных Штатов Америки. Он вступает в должность в условиях беспрецедентного политического кризиса – попытки убийства действующего президента членами его собственного кабинета. Секретная видеосъемка переговоров высокопоставленных участников заговора была передана ведущему репортеру Washington Post Кей Маоро…”
— Ведущему, ага… — прокомментировала Кей.
Дверь особняка открылась, и появился Холлерман в шортах, майке и с повязкой на голове. Его сопровождала лохматая серо-белая собака, необыкновенно похожая на собаку Спрокет из детского мультика Скала Фрэгглов. Когда оба зожевца скрылись из виду, Кей выбралась из машины и направилась прямо к главному входу. Ей казалось, что хозяин дверь не запер, но оказалось, что это не так.
Черт!
Кей оправилась в обход. Холлерман не производил впечатления спортивного человека, а значит, мог довольно скоро вернуться. Пара окон, которые она попробовала открыть, не поддались, но обнаружилась раздвижная стеклянная дверь в дальней части дома. Эта дверь оказалась незапертой, и Кей с замиравшим от страха сердцем вошла в помещение. До этого момента ее криминальный опыт сводился к переходу улиц в неположенном месте и проезду под знак STOP без остановки.
Дом был буквально набит вычурной старинной мебелью. В коридоре и гостиной она насчитала три стеклянных шкафа с фарфоровыми статуэтками. Повсюду стояли какие-то кушетки в стиле XVIII века на львиных ногах. Похоже, вкус у Холлермана был странный, или его не было вообще.
Кей искала кабинет. Должен же он был иногда работать дома. На цыпочках она поднялась на второй этаж. Из сведений, найденных в интернете, Кей знала, что дом достался Холлерману три года назад, после смерти матери.
Наверху действительно нашелся кабинет с окном, выходящим на улицу. У окна стоял антикварный стол с компьютером и колонками. Рядом на полочке стояли коробка с бумажными платками и лосьон для рук.
Если бы не близкий конец света, парню срочно следовало бы завести себе подружку.
Лэптоп сразу же запросил пароль. Пока она ругалась, ее взгляд упал на большой желтый конверт, лежавший на принтере.
Внутри были подписанные с обратной стороны фотографии. Она принялась их рассматривать. На первом снимке был белый мужчина грубоватого, но привлекательного вида с обветренным лицом. Звали его Олли Купер. На другом – женщина, которую охранял Рамирес, доктор Миа Вард. К снимкам прилагалась краткая информация: где жили, где работали, а также приписка: текущее местонахождение — Рим, Италия.
Затем Кей обнаружила фотографию своей знакомой. Это была Лесли Фишер, следственный репортер WashingtonTribune. К снимку также прилагалась краткая справка о том, кто она такая. Но главный сюрприз был впереди — Кей увидела собственные фотографии. На всех снимках она была явно без сознания, на некоторых – чьи-то руки держали ее в вертикальном положении для съемки крупным планом.
— Откуда?!! — крикнула Кей, как только обрела способность говорить.
Она сразу же вспомнила про странное нападение, провал в памяти на несколько часов и тяжелый дурман в голове, когда она пришла в себя в каком-то парке.
За окном послышался лай.
