— Шучу, — говорю, — примелькалась уже, не мешает. Ну буквы и буквы, те же шрамы.
— Не царапает? — уточняет, так ей подробности нужны!
— Нет, — отвечаю, вспоминая наше пробуждение. Боже, как я хочу обратно к нему! Зря позвала, наверное, ведь не сдержусь, сколько можно, я же тоже не из кремня! И что потом делать буду?
— А где он? — оглядывается.
Бросаю взгляд на окно, надеюсь, ты там не переживаешь, хоть немного веришь мне? Или снова мучаешься? Понимаю, как это бывает, с каждым разом всё больше хочется поверить и всё страшнее разочароваться… Когда же настанет такое время, что ты перестанешь сомневаться? И настанет ли? Надеюсь, когда вольная будет на руках — всё-таки настанет.
— Позови, а? — просительно.
— Ты же обещала, — в который раз напоминаю.
— Я трогать не буду, мне бы хоть посмотреть.
— Да зачем он тебе, не пойму? — пытаюсь воздействовать на гордыню.
— Не знаю, — вздыхает. — Не могу забыть, как увидела, не представляешь, сколько раз я жалела, что именно его тебе отдала… Тебе же всё равно было, а у меня… даже не знаю. Нужно было настоять, чтобы папа разрешил! Ох, я бы его…
Прямо пальцы сжались, как у совы, глаза хищные, боже, уйди, уродина, я тебя к нему не подпущу.
— Папа тоже удивляется, что ты так долго с ним возишься, говорит, давно уже надоесть должен был.
Гадость, знает, на что надавить. Ну да, якобы побаиваюсь я твоего папу, приходится подыгрывать.
— А что, у папы тоже рабы в постели обитают? — пытаюсь увести разговор.
Хихикает:
— Кто у него только не обитает, рабыни, конечно, больше по душе, но сама знаешь, всё надоедает. Впрочем, не знаешь, тебе вон уже полтора месяца не надоедает… И часто вы с ним?
— Как мне захочется, — взмахиваю руками.
— Ну да, — соглашается. Молчит какое-то время, вдруг добавляет:
— Папа хотел, чтобы я с тобой поговорила насчёт жениха… Ну, он переживает, сказал, пора тебе. Обзаводиться, в общем… — снова губы облизывает. А папочка не сказал, чтобы не так прямо?
— Какое ему дело? — пожимаю плечами. Тоже пожимает:
— Не знаю, мне вообще всё равно, возьмёшь ты себе мужа или нет, что это его вдруг обеспокоило? Может, думает, ты после всего… ну… вообще не захочешь? Как же без мужей-то? Переживает.
— Да захочу… — говорю. Переживает он, поверила. — Куда ж я денусь. А вот мне что интересно, а вдруг я захочу замуж не за аристократа? Это можно?
— Наверное, почему нет? — не понимает Олинка. — Только зачем тебе такой муж? С таким просто погулять… А что, есть кто на примете?
— Да так… — изображаю смущение. Раздумываю, распускать ли сплетню, или не стоит пока. — Познакомилась с одним за оградой, ну не то чтобы в мужья брать планировала, просто стало интересно, как у вас тут принято.
— Я ещё не слышала, чтобы аристократка не могла взять в мужья того, кого захочет. Есть какие-то ограничения, если с другого материка… Или она туда летает, или он сюда переезжает, проходит проверку… ну сама понимаешь. Но это такая редкость, кому нужны не аристократы?
А если с другой планеты, хмыкаю про себя. Но молчу, вот этого раньше времени ей знать не нужно. Да и не волнует её это, посматривает на дом.
— Ну позови… — канючит.
Вдруг понимаю с тоскою, что не отстанет. Сейчас на штурм бросится. Боже, а вдруг она не успокоится, пока свою похоть не удовлетворит?! Боже… На какую дерьмовую планету я попала… ненавижу! Никогда сюда не вернусь! К чёрту работу, всех к чёрту!
— Позови, — продолжает. Выгнала бы взашей, да ведь не могу пока с чудесной семейкой отношения портить. Другие тоже жизнью рискуют, чтобы мне прикрытие обеспечить, не могу я ради одного-единственного, хоть и самого любимого, всё дело завалить…
— Да что тебя так к моему рабу тянет? — недоумеваю.
— Я уже прямо дождаться не могу, когда же он тебе надоест! А ты ещё и к Амире не взяла, и от нас тогда так быстро сбежала… Как нарочно не даёшь… Кстати, а с кем это он свидание просил, ты узнала?
— Знать не хочу! — возмущаюсь.
— А зря! Такие вещи лучше знать.
— Ты лучше мне скажи, почему у Амиры дом такой странной формы, — спрашиваю. Не надеюсь, конечно, что-нибудь умное услышать, но мало ли. Да и Антера звать совсем не хочется. — Это мода такая, или что?
— Гиперболоид? — говорит так естественно, словно вот только из университета высшей математики, чем повергает меня в лёгкий шок. — Так это же…
Сбивается, замолкает вдруг:
— Извини, не могу рассказывать.
— Почему? — беру себя в руки, разыгрываю наивное любопытство.
— Ну, это с Главами связано, знают только семьи, к ним приближенные.
— А Амира что, приближена?
— Ну, она там… связана со службой по поимке рабов…
— Да? — удивляюсь, — А по ней и не скажешь…
Соображаю, раскручивать ли Олинку на информацию, или это опасно, мало ли, кому проболтается. Наверняка же кто-нибудь незаметно расспрашивает, знаю я, как контрразведка может работать.
— Она когда-то в молодости начальницей, что ли, была какой-то, я точно не знаю. Много связей осталось, в своём отделе до сих пор на всех страх нагоняет.
— Но у вас же дом нормальный, — говорю. — А вы же наверняка больше приближены!
— Причём тут дом? — отмахивается Олинка. — Конечно, мы приближены, папа часто… Лита, я не могу… — нервно обводит языком губы, поднимает с земли и начинает теребить кнут. — Папа строго-настрого сказал, что если проболтаюсь…
— Ну и что он тебе сделает? — пожимаю плечами.
— Рабов отберёт… и вообще… Вдруг ты когда-нибудь передумаешь и решишь уехать, а это… ну… только для тех, кто здесь живёт.
— Это «секрет», без которого не стать аристократкой?
— Не знаю, — пожимает плечами.
— Он касается только женщин? — всё-таки рискую. В конце концов, это Келла мне загадочку загадала, вот пусть и объясняется с контрразведкой.
— Да нет… Ну позови Антера!
— Ты мне секреты не выдаёшь, а я должна раба звать? — дуюсь.
— А ты мне раба не даёшь, — упрекает. — Одолжи Антера — расскажу!
— И папа злиться не будет? — хмыкаю, сердце кровью обливается. И почему я снова должна решать, чем пожертвовать?!
— Будет, — вздыхает. Бросает тоскливый взгляд на дом, кажется, Антера ей хочется больше.
— А если позову — расскажешь? — решаюсь.
— Позови!
— Расскажешь?
— Одолжишь?
— Нет! Могу позвать, но ты обещала не трогать! — боюсь сильно настаивать, у меня же «любопытство», а не «профессиональный интерес».
