– Не боись, будем жить.
Ну что, будем жить, ее оставил, сам пошел представляться. Пришел к командиру батальона, подполковник, с войны, Василий Тимофеевич, по-моему. В войну воевал уже. Хороший мужик, мы с ним потом подружились.
– Ну, где служил, что служил, с кем приехал?
Рассказал.
– Хорошо, завтра ж праздник, давай устраивайся, давай на построение.
Я говорю:
– Да оно построение хорошо, но переночевать бы неплохо.
Он мне:
– Как, мне сказали, что всё готово.
Я говорю:
– Василий Тимофеевич, та все неплохо, но отопления нет, на полу лед есть, кровать есть, простынок нету…
Притащили нам какие-то там простыни, притащили из офицерской столовой чего-то поесть, чайник какой-то. Ну что, наутро пошел на построение уже как положено, в строю. Полк, побатальонно. Первый батальон прямо, остальные направо. Все по полной программе. Все при оружии. Ну, отмаршировал. Прихожу домой с этого построения, праздник. Наблюдаю картину: сидит твоя мама, в своем этом тулупе, в котором она приехала, на койке, ноги на кровати, слезы текут, а на шланге, который от баллона к плите идет, сидит крыса и жрет этот шланг. А там в каждом тамбуре топор стоял обязательно, лед обколоть. Я, значит, за этот топор и на крысу. Победил крысу, затопили печку, отогрелись кое-как, вот так вот мы встретили 23 февраля.
А потом обустроились потихоньку. Февраль был очень холодный и снежный. И, по сути, работать было нельзя. Я и объектов не видел толком. Ну что в феврале смотреть? Тем не менее попросил ГТСку – для меня это уже знакомо, снег, ГТСка – объездил свои объекты, а их было штук шесть, встретился с представителем заказчика, ПВОшниками. Володя Акудинов, майор был, такой симпатичный хлопец, мы с ним очень долго дружили потом.
Я ему говорю:
– Володь, а вот ты мне скажи, если я тебе представлю акты, что мы простаиваем по метеоусловиям, ты мне их подпишешь?
– Конечно, подпишу. Еще справку возьмем с метеостанции.
Я говорю:
– А когда кончится плохая погода, ты мне подпишешь очистку снега вручную – я должен лед сколоть, ты мне подпишешь это?
– Подпишу.
– А дорогу к объекту почистить – подпишешь?
– Подпишу.
Я это все проходил на Новой Земле, все уже знал. А те ребята, которые были первый раз – так, не очень. А это ж полк строительный, требуют выполнения плана. Я собрал все бумажки, к Володе, он мне подписал – и я перевыполнил план первого квартала. По полку пошла молва, приехал какой-то хитрый капитан, выполняет план, ничего не делая. Командир полка был москвич, какое-то у него было среднетехническое образование, то есть никакое. А главный инженер – неплохой мужик, Власов Лёва. Ну, волей-неволей я ж с ними пересекаюсь. Он меня просит: слушай, а ну-ка расскажи. Ну, я, конечно, все ему не стал рассказывать, но так, в общих чертах рассказал. Он говорит:
– А что ж мы, дураки, сидим, столько теряем.
– Ребята, это ж не ко мне, вы ж сидите, я ж не сидел, вот, выполнил план.
Ну а там пошло, объекты в общем-то не очень сложные были, это все было обустройство дивизионов ПВОшных. Гаражи, хранилища. Была полоса, когда я построил штук пять котельных подряд, одну за одной. А котельные имеют такое дурное свойство в руках неумелых кочегаров разваливаться и выходить из строя. Причем особенно когда зима и когда останавливается котельная в гарнизоне – это самое то. Так я научился, собрал мужиков, человек пять-шесть – мы разбирали, собирали, обмуровывали и запускали котел за трое суток, никакими нормами это и близко не предусмотрено. Я насобачился и делал это на раз. Прослыл знатным истопником. Начали все котельные мне давать. Ну давали и давали.
Потом мне подкинули пару объектов в Дудинке, порт. Там, собственно, не столько объекты мне были нужны, как мне нужно было войти в контакт с начальником порта. Дудинский порт – один из самых важных, и мы ему, в общем, не очень-то были нужны, кроме одного: ему надо было перед ледоходом убрать все свои краны, которые стояли в порту, на верхний рейд, потому что их сносило льдом. А лед там из Енисея поднимался до 12 метров, и ледоход шел такой, что рельсы как нитки рвало, в узлы связывало, я это видел, там, где не успевали. И тут ему нужно было много войск, чтобы подняться. А он нам помогал чем? Нам же тоже грузы шли в навигацию, он нам в первую очередь отгружал, он там своими контейнерами помогал, ну, хороший контакт.
Еще мы в Дудинке строили по системе ПРО башню, на 120 метров выше Останкинской. В металле. Мы были генподрядчики, металлоконструкцию закупали, а монтажная организация, по-моему, челябинская «Стальконструкция», они монтировали, все остальное наше. Это был совершенно уникальный объект.
А потом появилась тема Норильского горнообогатительного комбината. Уже устоявшееся государственное предприятие, ну, я думаю, в пятерке лучших, потому что директор комбината имел статус заместителя министра цветной металлургии. А, кроме того, во времена Косыгина, Косыгин специально раз в квартал выделял три дня, никого не принимал, работал только с директором комбината.
Так вот, месторождение никеля находилось под штабом дивизии ПВО. Антенно-мачтовое сооружение, штук пять деревянных бараков, весь штаб дивизии. В Минцветмете сказали, ребята, убирайтесь. Минобороны, как мудрое министерство, сказало – фиг вам. Вы нам постройте новый штаб дивизии, а мы туда переедем, и за свои деньги постройте, – это ж не нам надо, чтобы мы переехали.
И вот тут меня привлекли еще на стадии проектирования. Товарищи военные захотели: во-первых, два укрытых командных пункта, это такие командные пункты, которые делали для округов, огромные арочные здания с двухэтажными планшетами, на которые наносится обстановка в воздухе, с колоссальным количеством оргтехники, и поставили две такие арки. Каждая длиной 72 метра. Посадка на целиковую скалу, даже на трещиноватую не разрешали, потому что она оттаивала, разрушалась, шли просадки. А добраться до этой целиковой скалы – это довольно тяжкая работа. Жилье в Норильске, особенно в начале, где площадь Ленина, улица Ленина, мне рассказывали, строили заключенные – шли с разработкой вечной мерзлоты. Котлованы глубиной до семь-восемь метров, пока не доходили до целиковой скалы. И только потом делали фундамент и строили все.
Во-вторых, казарму на 800 бойцов, хотя их всего было 200, насчитали штаб, штаб дивизии, штаб полка, и получился здоровый двухэтажный штаб. Насчитали столовую на 1500 обедов, это была типовая армейская столовая по всему Союзу, то, что численность 800 – никого не колыхало. Столовая на 1500. И два жилых дома. До этого всё умещалось в пяти бараках. А поскольку всё за деньги комбината, то комбинат осуществлял и финансирование, и проектирование, и контроль за ходом строительства, я работы сдавал уже комбинату.
Куча очень талантливых людей там была. Очень талантливых, очень интересных людей. В Норильске впервые в мире придумали строительство зданий на сваях на вечной мерзлоте. Впервые в мире, аналогов не было. Это сейчас кажется, что это очень просто, ай, подумаешь, как раньше не додумались. Но никто же не задумывался, а они задумались. Они вместо того, чтобы использовать вечную мерзлоту как какую-то опору для здания, ее сохранили, они подняли здание над вечной мерзлотой, и сохранили вечную мерзлоту, и она не растеплялась, и она оставалась твердой, и она нормально функционировала. И главная задача была – ее сберечь, а не убрать, ее убрать невозможно. Вот за это Коляда, кстати, получил Ленинскую премию в свое время. Была масса талантливых проектантов, во всех областях. Не только в строительстве, но в том числе и в строительстве.
