– Евгений Васильевич, давайте так. Если вы меня так здорово предупреждаете, то давайте прощаться, снимайте меня к чертовой матери, найду себе, где служить.
Он говорит:
– А что такое?
– Ну нате, читайте, что такое.
Он почитал.
– Слушай, я такого не подписывал.
Я говорю:
– Евгений Васильевич, ваша подпись, как не подписывал.
Он – кадровику:
– Неси послужную карту.
Есть карта у каждого офицера. Несет, четыре страницы, с одной стороны пишут поощрение, с другой – наказание. Значит, на четырех страницах, там, где поощрения, поощрен главкомом РВСН, почетная грамота главкома, почетная грамота командующего, благодарность начальника главка. Поощрения кончились. На другой – четыре страницы взысканий. Оказывается, я просто не все знал. Что с ним там творилось. Он заставил этого кадровика порвать всё тут же. Потом, говорит, поощрения напишешь. И подполковника уже надо было присваивать.
В общем, наказания прошли, а я построил школу. Шикарную школу, на открытие которой приехала вся советская власть.
А потом мы получили задачку. 29 апреля меня вызывают лично к начальнику главного управления спецстроительства. Был такой генерал-полковник Вертелов, мужик совершенно уникальный, его, по-моему, в 49 лет или в 48 лет призвали в армию. Он был проректор Уральского политехнического института. Присвоили ему высокое звание и назначили начальником Главного управления специального строительства Советского Союза. Это было самое большое управление в составе Министерства обороны, строило оно только стратегически важные объекты. Это стратеги, флот и т. д. Человек совершенно уникального подхода к решению задач. У него было железное правило, которого он придерживался, во всяком случае в то время, что я его знал. Он считал, что нет задач, которые нельзя решить. Вот нету и все. И мне потом рассказывали целую кучу примеров, когда министр ставит задачу: надо сделать вот это, в такие-то сроки и вот то-то, то-то, то-то. Начальники главков – а главков было четыре в Союзе, Главное военно-строительное управление, Главное строительное управление центра, Главное управление спецстроительства и было еще одно главное управление, поменьше – мы не можем, мы не можем, мы не умеем. А Вертелов встает и говорит: я сделаю. И делал, что самое важное. У него был, конечно, колоссальный организаторский дар, совершенно волчья хватка, если он брал, он уже не отпускал, он выжимал, обязательно выжимал. И в то же время у него, конечно, была очень светлая голова, как у классного инженера, он суть понимал, что нужно.
Так вот, 30 апреля прибываю в Москву. К Вертелову за всю службу я раза два-три попадал, это очень большой начальник, у него десятками тысяч считались его подчиненные, вся территория Советского Союза, и самые серьезные дела.
Вызывает, прибываю.
– Товарищ генерал-полковник, прибыл.
А он мне говорит:
– Слушай, майор, правительство поручило новую тему: будем строить новые сооружения, совершенно новые, для стратегов, мы такого раньше никогда нигде не делали. Вот тебе три часа, иди в секретку, получай свою секретную документацию, изучай, через три часа ты мне доложишь, что ты начнешь выпускать в мае.
Пошел я, сел. Я обалдел. Железобетонные конструкции, закладные детали у них ставились с классом точности 7. В металле в микронах, когда допуски дают, это класс точности 5. А это выше микрона. И мне эту железяку надо в бетон как-то так зафиксировать, чтобы она соответствовала этому классу. Естественно, надо сделать совершенно новую борт-оснастку, надо совершенно другую технологию изготовления, всё другое, потому что ничего похожего не было. Посидел там, пошевелил мозгами, какие-то первоначальные идеи появились. Единственное, что я постарался поподробнее написать, что мне нужно для того, чтобы сделать. Чего на комбинате нет, но надо, чтобы оно было. Я там сварщиков нарисовал 80 человек, написал, что борт-оснастку я сам не успею и нужно, чтобы кто-то ее сделал, там прилично мероприятий получилось. Зашел. Он мне говорит:
– Ну что, посмотрел?
– Так точно, товарищ генерал.
– Сможешь сделать? – и смотрит так внимательно.
– Товарищ генерал, конечно смогу. Надо только вот ряд вопросов решить, и сделаем, куда деваться.
– Ты это что, серьезно, подумал?
– Так точно, подумал.
– Так ты когда собираешься начать?
– Товарищ генерал, если решатся вот в те сроки, что я прошу, то 15 мая я приступлю к изготовлению. 10 дней на изготовление, 25-го я готов отгружать.
Посмотрел он, оставил у себя все.
– Ну давай, лети в Новосибирск.
– Товарищ генерал, а как лететь? Я ж к вам летел, у меня ж на обратный путь ни билета, ничего.
– Это мы тебе решим, – вызвал кого-то из своих клерков, – вот ему билет, самолет, первого числа чтобы из кабинета начальника строительного управления мне доложили.
А это разница в восемь часов, мне из Москвы взяли в час ночи вылет, чтобы я к восьми утра был в Новосибирске. Позвонили Кулагину, он прислал за мной машину, и я в полдевятого был у него в кабинете. Зашел, а Кулагин тоже не знал, о чем речь, только начал рассказывать – звонок из Москвы. Вертелов:
– Кулагин, так этот майор у тебя уже? – ну слышно ж хорошо. Он говорит:
– Да.
– Слушай, а где ты взял такого майора?
– Ну, хи-хи, ха-ха, вырастили в своем коллективе.
– Так он тебе уже доложил?
– Нет, не успел, он только зашел.
– Значит так, он все правильно рассказал, ты, чтобы сегодня уже организовал начало работы, третьего к тебе те подъедут, четвертого эти. 25-го отгрузка. Когда вы начнете делать, меня не касается.
Рассказал я Кулагину, он говорит:
– Ну, попали.
Это было то, что называлось Пионер SS 20. Там, действительно, совершенно другие характеристики, подвижные комплексы, а поэтому никаких шахт не надо, там все надземные сооружения. Как потом выяснилось, все эти 7 классы точности нужны были, как зайцу стоп-сигнал. Обычная имитация животноводческой фермы. Домики там, там и там, а в домиках стоят изделия. Ездил я в эту Лесную. Ну, Лесная, это, конечно, только название станции. А от этой станции еще километров 50 в тайгу. Ни дороги, ничего. И вот первый комплекс собрали там. А второй строили под Новосибирском, в Пашино. Это уже совсем рядом, совсем под боком. Когда я туда на планерки часто катался, главная достопримечательность была – грибы, которые я оттуда возил большими эмалированными ведрами.
В это время ушел Кулагин, он ушел в Забайкалье замом командующего, это один из самых больших округов, Дальневосточный, потом Забайкалье. К счастью, он там недолго задержался, потому что вообще Забайкалье – незаменяемый район, там можно хоть всю жизнь служить. Но его хорошо знали, что он очень толковый, он оттуда быстренько перебрался замкомандующего Московского военного округа, и вот Поклонную гору это он строил. А стал за него бывший главный инженер, Кожевников Иван Кузьмич. С ним мне было еще проще, как-то поближе и по возрасту, и по работе чаще встречались.
