Может, Ваня, наоборот, скажет, что она молодец, ухватила свой шанс?
Или даже еще хуже. Мама ясно сказала, что если не сделать, как просят, то высокопоставленные люди не просто не будут помогать, но и отомстят. Института тогда Ксюша точно не увидит, даже педагогического. Даже не во всякое ПТУ возьмут. Дадут вместе с аттестатом бумажку, что она закончила УПК по специальности «младшая медсестра» и все. На этом ее образование будет завершено. Придется идти полы мыть в больницу, благо она в этом деле за последние два года навострилась. А Ваня-то поступит в нормальное место, может даже в Макаровку, и сразу подумает: а на фига мне поломойка? Я такой прикинутый мажорный парень, от моей девушки должно пахнуть французскими духами, а не говном и антибиотиками. А сам не подумает, так друзья подскажут. На первой же тусовке ее обсмеют, и все, и он сразу найдет себе девчонку по статусу.
Ксюша вздохнула. Не хотелось так про него думать почему-то.
Ладно, нечего терзаться на пустом месте. На днях заходил следователь, повторял с ней ее показания, а заодно поклялся, что все схвачено, все свидетели говорят одно и то же, поэтому обман не вскроется ни при каких обстоятельствах.
А с Ваней и так нехорошо, и так плохо.
Мама бы сказала, что Ваня всего лишь позвал тебя в кино, а тут твоя судьба решается, поэтому не отвлекайся на романтику.
* * *
Время бежит неумолимо, и день суда наступил. Ирина сделала укладку с помощью импортного фена, который Кирилл достал где-то у своих друзей за бешеные деньги, закрепила результат лаком «Прелесть», добавив к своему облику легкий аромат гнилых абрикосов, надела новый костюм и отправилась на работу, по пути занеся Володю в ясли и предупредив нянечек, что у нее сегодня сложный процесс, поэтому вряд ли получится забрать ребенка до дневного сна.
В яслях убедительно пахло подгоревшим молоком и теплым детским уютом, и Ирине остро захотелось остаться здесь, с детьми, а не топать в суд, размахивать карающим мечом правосудия над головой Макарова.
Народу собралось очень прилично, почти как на деле об убийстве известного режиссера, а тут осложнялось еще тем, что среди толпы Ирина видела много знакомых лиц, а когда за тобой в сотню глаз наблюдают коллеги, всегда становится неловко.
Хорошо бы объявить процесс закрытым, но повода нет.
Ирина нашла глазами Федора Константиновича. Ожидая, пока зал откроют, он стоял возле окна рядом с очень красивой женщиной, наверное, женой, и несмотря на скопление народа в коридоре, возле них образовалось пустое пространство.
Проходя мимо, Ирина поздоровалась и заметила, что они с Макаровым одеты в очень похожие костюмы. Не исключено, что из одного куска материи шили. Она заглянула в зал, где стенографистка уже готовила свои орудия труда. Нет, холодно, в одной блузке не высидеть, придется позориться в одинаковых пиджаках с подсудимым, как инкубаторские.
Дав команду запускать людей, она прошла в свой кабинет, быстро напоила заседателей чаем и снабдила коротким напутствием, как делала всегда. Обычно ее слушали внимательно, но не в этот раз. Талантливый педагог Лидия Михайловна одним движением брови дала понять, что знает об этом мире все и не нуждается в наставлениях, а электромонтеру просто было до фонаря. Странный дядька, лицо обветренное и в глубоких морщинах, но не пропитое. Взгляд ясный, одет прилично, перегаром не фонит, явно не алкаш, но откуда тогда этот пофигизм?
Училка понятно, у них с годами процесс приема-передачи информации ограничивается только передачей и формируется убежденность, что чего они не знают, того знать не надо. Профессиональные особенности, ничего не попишешь.
А работяга-то что? Наверняка первый раз в жизни попал в суд, где его простое человеческое любопытство? Если бы Ирина к нему на завод пришла, то с интересом бы разглядывала и выспрашивала, а этот сидит, будто кот на завалинке. Солнце греет, вот и хорошо ему.
Она все-таки договорила до конца, и все трое отправились открывать заседание.
Устроившись на судейском месте, Ирина оглядела зал.
Макаров сидит на скамье подсудимых, смотрит спокойно. Поймав ее взгляд, слегка улыбнулся. Странно, ведь когда падаешь с большой высоты, ломаешься сильнее, и Ирина предполагала, что Макаров будет деморализован, поведет себя униженно или, наоборот, вызывающе, а он держится спокойно и доброжелательно, совершенно так же, как и прежде.
Жена сидит в первом ряду, ее красивое лицо тоже спокойно, даже не заплакано. Ирина подумала, что у нее, наверное, не хватило бы выдержки, а на месте Макарова она просто пустилась бы в бега. Какая разница, и так и так жизни не будет.
Для своей защиты Федор Константинович пригласил известного адвоката, Ирина много слышала о нем, но ни разу не сталкивалась в суде. Что ж, поглядим на исполина в деле.
Государственный обвинитель Бабкин чуть не лопался от самодовольства, как мертвец от трупных газов, и лицо его озаряла такая жуткая улыбка, что Ирине припомнились отголоски старых сплетен, как когда-то Федор Константинович гонял его за промахи и чуть не уволил. Теперь пришло время отыграться, ура!
В последнюю очередь она взглянула в противоположную от скамьи подсудимых сторону. Там, один в ряду, сидел сам Воскобойников, большой плечистый человек с тяжелым, но породистым лицом. Жесткие седые волосы лежали красивой волной, как на его официальных портретах, и Ирина побоялась взглянуть ему в глаза.
Никто не посмел нарушить его одиночество и сесть рядом, хотя все остальные места в зале оказались заняты.
Ирина поежилась. Черт, даже если ей неловко под испытующими взглядами коллег, то каково должно быть Макарову?
Собравшись с духом, она открыла заседание.
Предварительная часть никаких сюрпризов не преподнесла. Явка в суд удовлетворительная, все участники процесса и свидетели на месте, свои права понимают, сроки ознакомления подсудимого с делом соблюдены, копия обвинительного заключения вручена вовремя.
Установить личность подсудимого тоже удалось без особого труда, но, когда Ирина, удалив из зала свидетелей, зачитала обвинительное заключение и спросила Макарова, признает ли он себя виновным, Федор Константинович развел руками и сказал, что затрудняется ответить на этот вопрос.
Ирина нахмурилась. Такое случилось в ее практике впервые.
Он улыбнулся:
– Дело в том, что из-за травмы я не помню обстоятельств аварии, но раз люди видели, что я вылетел на встречку, то скорее да, чем нет.
– Говорите точнее, да или нет, – встряла заседательница, – хватит юлить, набедокурили, так умейте ответить.
Ирина поняла, что с этой дамой будет нелегко.
– Из-за особенностей памяти подсудимый не в состоянии ответить на вопрос, – отчеканила она и заметила, как Макаров улыбнулся ей краешком рта.
Все это очень мило, но почему не вскинулся адвокат? Если он такой опытный, должен бы немедленно отреагировать на училкину инициативу, а, по-хорошему, так сейчас трясти перед носом суда ворохом газетных статей и напирать на то, что они сформировали у суда предвзятость. С другой стороны, хорошо, что не начал, потому что такие выверты прокатывают в идеологически чуждом суде присяжных, а у нас, слава богу, все в порядке, что в газетах, то и в головах, то и правда.
