⁂
Ирина прикинула, что Гортензия Андреевна должна вернуться на восьмичасовой электричке, и, накормив Егора ужином и отпустив еще поиграть с соседскими ребятишками, усадила Володю в коляску и отправилась на станцию. Она старалась как можно больше ходить, чтобы за лето окончательно расправиться с лишними килограммами. Ирина уже достигла большого прогресса в борьбе за фигуру, старые платья на ней уже сходились и застегивались, только дышать в них было пока еще трудновато. К сентябрю Ирина надеялась это исправить.
Опустились светлые ленинградские сумерки. Нагретые за день рельсы отдавали тепло, и в воздухе далеко разносился особенный запах железа и ржавчины, с детства будивший в Ирине тоску по дальним странам. Послышался стук колес поезда, но Ирина знала, что он разносится очень далеко и электричка покажется еще не скоро. Володя, подпрыгивая в коляске, что-то энергично рассказывал лохматой станционной собаке. Та слушала внимательно и строго.
Ирина расстроилась, что не взяла для нее колбасы, хотя думала об этом.
– Извини, – сказала она собаке, и та махнула хвостом.
Наконец показалась электричка, свистнула и замедлила ход. Ирина сразу разглядела в окне силуэт башнеобразной прически, которую ни с чем не спутаешь.
Двери вагона открылись со вздохом и скрипом, и Гортензия Андреевна шагнула на перрон – спина прямая, прическа – локон к локону, и ни единой складочки на простом полотняном платье. Как ей это удается, завистливо подумала Ирина, после электрички всегда чувствовавшая себя как карамелька из кулька – потная, платье липнет, помада поплыла, словом, ужас. А над Гортензией стихия, стало быть, не властна.
– Какой приятный сюрприз, Ирочка, – улыбнулась учительница, – но, право, не стоило так утруждаться.
Тут к ним подошла сухопарая женщина лет тридцати в ярком цветастом платье и крепко обняла Ирину, прежде чем та успела что-то сообразить. Только когда она опустилась на корточки перед Володей и засюсюкала с ним совершенно по-свойски, Ирина узнала Наташу, местную библиотекаршу.
Когда Кирилл с Ириной поженились, выяснилось, что у них, ярых любителей чтения, есть одинаковые книги. Не слишком много, потому что отец Кирилла, видный ученый, имел гораздо более широкий доступ к книжному дефициту, чем молодая судья, но все-таки пара полок дубликатов набралась.
Когда три месяца сидишь с детьми на даче, душа томится по новинкам, поэтому блат в библиотеке – штука незаменимая, вот Кирилл с Егором и отнесли полный рюкзак литературы в местную книжную цитадель.
– А Егорушка где? – Наташа говорила быстро и резко, будто сыпала горох. – У меня для него новая повесть Успенского отложена, и «Динку» он просил…
– Это же для девочек, – удивилась Ирина, – ему не понравится, наверное…
– Ну он после Васька Трубачева захотел. Мальчишке, конечно, да, может, про Динку и неинтересно, но пусть сам посмотрит. Только если не станет, пусть сразу вернет, у меня уж на нее до осени очередь расписана. Вот что за жизнь, от скукотищи всякой аж стеллажи трещат, а интересное все в одном экземпляре. Я и для вас, Ирочка, тоже припасла «Юность» апрельскую.
– Завтра прямо с утра пришлю Егора! – пообещала Ирина.
– Давайте, давайте! У меня не застаивается, особенно в дачный сезон. Может, и вам что подобрать? – обернулась Наташа к Гортензии Андреевне.
– Благодарю за любезное предложение, но так сразу и не соображу… – учительница вздохнула, – хочется легкое что-нибудь про любовь и обязательно со счастливым концом.
– Сделаем!
Они вышли на маленькую пыльную площадь. Перед поблекшим от старости домиком станции стоял округлый красный автобусик с хитрыми круглыми фарами-глазами. Он почти весь заполнился, но у дверей еще стоял хвост.
– С вами прогуляюсь, – сказала Наташа решительно.
Выйдя на дорожку, Ирина немного прибавила шагу, в надежде, что быстрый темп заставит библиотекаршу умолкнуть, но куда там…
– А детективы любите? Сейчас все на руках, но если что, я отложу.
Гортензия Андреевна сказала, что не интересуется, а Ирина знала все скудные библиотечные запасы данного жанра как свои пять пальцев. Под стрекотание Наташи она задумалась, что бы такое попросить, раз уж выпал случай. Дома есть что почитать, но это все знакомые книги, а хочется чего-то новенького. Почему-то позавидовала Вите Зейде, который живет себе и понятия не имеет, что такое книжный голод, от него мысль скользнула к Михаилу Семеновичу, и Ирина вспомнила, что он вроде бы печатался через общество «Знание». Профессор что-то такое говорил, когда представлял своего товарища.
Брошюры «Знания» распространяются по самым затрапезным библиотекам, и тут наверняка есть. Взять, что ли? Сто процентов окажется дикая скучища, но хотя бы из вежливости надо почитать. Психиатры, похоже, еще долго от нее не отстанут, так хоть будет чем польстить Михаилу Семеновичу. Как начнет он сокрушаться, что дело не сдвигается с мертвой точки, она ему раз – и ввернет: «Ах, вы так точно подметили в своей книге, что…» И тут же у психиатра поднимется настроение.
– Наташа, а вы не посмотрите завтра, нет ли у вас случайно книги некоего Михаила Башмачникова? – без особой надежды спросила она.
Библиотекарша вдруг весело расхохоталась:
– Башмачникова, тю! Да на него на год вперед записываются! Зимой еще туда-сюда, но в дачный сезон, Ирочка, ничего не могу поделать даже ради вас. Книга-то жиденькая, еле дышит уже, вот-вот рассыплется. Я заявку три раза отправляла, но пока никак, прямо не знаю, что и делать. Подклеиваю как могу…
– Неужели такой популярный?
– Да господи! Странно, что вы не в курсе!
Ирина и сама этому удивилась, поскольку считала себя передовой женщиной, разбирающейся в модных новинках уж всяко лучше сельской библиотекарши. Эх, совсем она в декрете одичала!
Впрочем, Наташа быстро помогла ей восполнить этот пробел.
Оказывается, Ирина принимала в своем доме не просто симпатичного доктора Михаила Семеновича, а самого Башмачникова. Или даже это-же-Башмачникова. В общем, кумира всех людей, озабоченных своим духовным развитием.
Его небольшая книжечка «Быть или казаться», выпущенная год назад на удивление скромным тиражом, хотя общество «Знание» для просвещения граждан обычно бумаги не жалело, распространилась в народе со скоростью лесного пожара.
– Я вот прямо переродилась, как прочитала, – стрекотала Наташа, – прямо вот столько о себе поняла и о жизни. Глаза открылись, иначе не скажешь!
– Ого!
– Да, любопытно было бы познакомиться, – Гортензия Андреевна улыбнулась, – ведь книг с подобным эффектом в мировой литературе весьма немного. Буквально единицы.
– Эта именно такая! Не переиздают ее почему-то, а я бы так ее всем раздавала и заставляла прочитать.
– Включая грудных младенцев?
– А чем раньше, тем лучше! – огрызнулась Наташа. – Меньше ошибок понаделают. Ну чего я вам буду рассказывать… Когда прочитаете, сами все поймете. Ах, как жаль, что не могу ее прямо сейчас вам дать!
