Только почему-то он не шел. Он находился в трюме этого маленького белого корабля или где-то еще, но не было его рядом, и это утреннее мгновение принадлежало только ей.
И тут она почувствовала, что больше так не может. Она очень устала за это короткое путешествие и долгую жизнь, которую прожила. Сил не оставалось, а притворяться больше не могла…
Петр вернулся на палубу, неся бутылку шампанского, и не увидел ее у парапета. Удивленно оглянувшись по сторонам, заметил двух французов его команды, которые зачем-то ринулись к корме и прыгнули в воду. Петр подбежал и в ужасе посмотрел вниз, откуда ребята-французы поднимали Арину. Она без сознания лежала на их руках, и те по трапу для пловцов, который капитан уже спустил на воду, заносили ее на борт. Сначала он ничего не понял, подхватил ее и уложил на диван. Она открыла глаза и посмотрела на него. А лицо ее было покрыто морщинами, глаза провалились, вокруг них были темные круги, нос заострился, а на голове после этого купания снова показались седые волосы. Их было очень много, и они предательски выдавали ее тайну.
Самолет уверенно набирал высоту, прощаясь со взлетной полосой, с морем и маленьким островом, с крошечным игрушечным миром, белым корабликом, который одиноко плыл по волнам, больше не выбирая маршрута. Он возвращался в свою гавань, откуда совсем недавно начинал свое путешествие…
Арина сидела рядом, не скрывая усталости, не пытаясь что-то говорить, прятать неожиданно набежавшие морщинки и седые волосы. А он тоже молчал, думал и не понимал. Как она смогла утаить от него себя, свою болезнь? Почему он не замечал ничего? Целых три недели он не верил, считал эти таблетки, но ничего не замечал. И сейчас у него в сознании все переворачивалось.
«Лучше готовиться к худшему», — вспомнил он. Потом подумал:
«Снова ты о себе?»
И опять не понимал…
— Просто ты влюбился, дурачок, поэтому ничего не замечал, — неожиданно ответила Арина, словно он разговаривал не с самим собой, а с ней. Он продолжил этот странный разговор, спросив:
— Разве такое возможно?
— Если любишь — возможно все. У мужчин обычно так и бывает.
— Откуда ты все это знаешь? — удивился он.
— Я очень… — она помолчала немного, потом произнесла: — очень-очень взрослая и мудрая женщина. Иногда мне кажется, что я знаю все.
И тут он понял, глядя в ее глаза, чего стоила ей такая поездка. Катание по черным трассам, бессонные ночи, бесконечные километры дорог. Он думал, что подарил ей это путешествие, обманул ее, подарил сказку, а оказалось, что это она, превозмогая усталость прожитых лет, дарила ему годы своей жизни день за днем, думая только о нем. Знала, и молчала, и просто любила. Но имел ли он право на это? Он украл ее из больницы, где, может быть, ей смогли бы помочь… Его предупреждали! А он?!.
— Не смей себя ни в чем винить! — вдруг произнесла она, глядя в его глаза. — Ты сделал то, что мог, что должен был сделать. Что хотел. Спасибо тебе за все… Я люблю тебя!
И она взяла его за руку, как маленького ребенка. А он не знал, что ответить.
— Ты помнишь, что обещал мне? — вдруг жестко спросила она.
Он промолчал, с ужасом глядя в ее глаза, вспоминая картину, дом на горе и кораблик у пирса, маленьких детей, человека, похожего на него и на Арину… И тут он снова увидел лицо этой женщины! Там было просто белое пятно. Пятно и все. Она так и не успела его дорисовать. Не успела или не хотела?.. Знала и молчала…
— Ты обещал. Ты поклялся мне! — тихо спокойно произнесла она. — А картину эту ты дорисуешь сам.
И тут ему стало страшно.
«Что же будет дальше?» — хотел спросить он, но промолчал, спрашивать было некого. На этот вопрос, пожалуй, даже она вряд ли знала ответ. На такой вопрос ответа нет. И теперь ему одному придется искать его. Но оставалось еще семь таблеток… Целых семь таблеток! И что бы там ни было, время еще оставалось…
А за окном, внизу, летели белые облака, неслись навстречу заснеженные горы и зеленые лужайки, на них паслись маленькие коровки, и коричневые пятна были нарисованы на их боках. А за окном сыпался желтый песок. Он неумолимо заносил весь этот мир, превращая его в одну бесконечную пустыню, и звук сходящей песчаной лавины снова шумел в голове, давил на уши, застилая сознание. Песок уже доходил до шеи, до его лица, и было трудно дышать…
ЧАСТЬ 3
Глава 1
Потеря надежды
— Я хочу, чтобы ты устроил меня в клинику к своему другу.
— Нет, — коротко и зло бросил он ей. Арина уже несколько раз повторяла эту просьбу, но он неумолимо произносил свое «нет», как будто в нем заключался какой-то смысл. Жестко и зло снова и снова.
— Но какой в этом смысл? — в отчаянии воскликнула она. — Тысячи и тысячи людей находятся в больницах. Они лечатся, принимают таблетки, делают какие-то процедуры. Ты не можешь лишить меня элементарной медицинской помощи. В конце концов, я имею на это право…
— Нет, — снова отвечал он. — Тысячи и тысячи лежат там, но не все…
— Что? — устало спросила она.
— Ничего, — отмахнулся он. — Пойми, ты не больна! Ты совершенно здорова! Это мне сказал врач. Просто живешь немного быстрее, чем остальные, но у тебя нет болезни…
— Хватит! — остановила его она. — Давай спокойно поговорим. Я не хочу оставаться здесь. Я не могу больше видеть эти стены, зашторенные занавески, чертовы зеркала. Я хочу, чтобы ты отвез меня в больницу.
— Я тебе кое-что объясню, — произнес он. — Есть лекарство. Врач, тот самый, от которого мы уехали месяц назад, мне о нем рассказывал. Все просто. Это лекарство в тебе, в каждом из нас…
— Чушь какая-то, — перебила она.
— Нет, не чушь! Почему ты не хочешь мне поверить? Ты должна просто поверить, и все вернется… Это же так просто.
— Я хочу в клинику.
— Ты хочешь в этой клинике… — и он замолчал.
— Да, я хочу! — не выдержала она. — Я имею на это право, в конце концов, мне распоряжаться своей жизнью, — потом тихо добавила: — Я не хочу, чтобы ты запомнил меня такой!
Потом замолчала и села на диван, отвернувшись. Он тоже молчал, наконец произнес:
— Я не отпущу тебя. Я тебя не отдам. Ты не бездомная дворняга, чтобы в подворотне заканчивать свои дни. Тысячи сердобольных родственничков отправляют своих близких в больницы, зная, что они оттуда не вернутся! Неужели ты думаешь, что я способен на такое? За кого ты меня принимаешь?
И теперь уже громко продолжал:
— Ты должна помочь себе сама! Ты можешь хотя бы попробовать! Ты имеешь на это право! Не возиться со мной, как с мальчишкой, не уходить навсегда в эту чертову клинику, а подумать о себе!
— Я пробовала… Я пыталась…
