Петр подумал, что эти три дня равняются трем годам жизни. Целой вечности. А их оставалось…
Он сидел в оцепенении и смотрел сквозь лейтенанта. Он не мог вымолвить ни слова, не мог пошевелиться. Вдруг услышал спокойный, рассудительный и даже дружеский голос лейтенанта:
— Да не заморачивайся ты так. Нагуляется — вернется. У нас таких случаев знаешь сколько?
И, посмотрев на него, серьезно добавил:
— Вот только когда придет — порешайте все полюбовно… Без нас… А то знаешь, как бывает… Чаще всего тогда нас и вызывают. Только уже бывает поздно. Бытовуха, — произнес он, осклабившись.
Петр в ужасе выскочил из отделения и окунулся в огромный город, кишащий людьми, и тот в предпраздничной суматохе охотно встретил его… А холодный и колючий снег сыпал со всех сторон. Он напоминал белый песок, который водопадом струился с небес и бил ему прямо в лицо.
Глава 2
Три безумных дня
Наступили долгие часы кошмара. Они неумолимо отсчитывали время секунда за секундой, стуча в висках, а в голове билась одна и та же мысль: «Время уходит, он должен найти ее, должен быть рядом».
Он не звонил в больницы и морги, почему-то чувствуя, что она находится где-то рядом в этой пестрой толпе, и в безумии своем метался по городу, по его холодным улицам. Как будто снова летел с той ледяной горы, не глядя под ноги. Он переступал через дома и кварталы, ощущая невероятную силу и желание найти ее, догнать, вернуть, просеяв этот город, каждую песчинку снега, каждую улицу, выхватывая из толпы все новые и новые лица прохожих, мчась стремительно, безоглядно с этой черной ледяной горы.
Поздно вечером остановился, осознав, что ее нигде нет. Все время неотступно преследовала мысль: «Она где-то рядом, он смотрит на нее, но не видит, не замечает».
Словно взгляд его был устремлен сквозь нее, но все это время ощущал ее незримое присутствие. А люди равнодушно проходили мимо, пробегали, проносились, падали на скользком льду, поднимались и, смеясь, неслись дальше. Секунды наматывались на минуты, минуты — на длинные часы, превращаясь в один гигантский клубок времени, который летел в пропасть.
Дома он долго ходил по комнатам, отсчитывая шаги, что-то бормоча себе под нос. Казалось, сходит с ума. Его лишили жизненно важного органа, у него отобрали часть тела, кусочек его души, и шаг за шагом ему казалось, что он проваливается в какую-то пустоту, бездну. Неожиданно взгляд его упал на рулон бумаги, свернутый в трубку, торчащий из угла комнаты. По приезде он засунул его туда, не желая видеть, даже помнить о нем, но теперь достал и развернул. Это была ее картина.
Сразу же бросились в глаза фигурки людей на скале. Потом этот овал лица женщины, которая не смотрела на него своими красивыми глазами — не было глаз, лица тоже не было, только хрупкий стан незнакомки и все. Первым желанием было разорвать полотно, сжечь его, уничтожить, словно картина была виновата в чем-то. Как будто она и отбирала Арину у него. Но это серое пятно не давало ему покоя, притягивало всецело его внимание, и в сознании промелькнуло:
«Ты обещал! Ты давал мне клятву!.. Как в детстве!..»
«Действительно, детство какое-то, бред какой-то!» — подумал он.
Чем он сейчас занимается? Арина где-то одна в этом холодном городе, а он…
Но почему-то продолжал всматриваться в этот простой сюжет. Сейчас он мучительно заставлял себя разглядеть в этом сером пустом овале очертание любимого человека. Уже гипнотизировал картину. Может быть, это она гипнотически действовала на него, но оторвать взгляд уже не мог. И не хотел…
В какой-то момент вдруг увидел ее глаза. Они смотрели на него. Лицо оживало, женщина улыбалась! Ему улыбалась! Это была Арина! Он ясно различил ее курносый нос, улыбку, глаза. Сейчас она не смотрела на прочих там, на скале, держалась за перила и неотрывно следила за ним! Он сделал шаг в сторону — женщина повела глазами и снова улыбнулась, снова глаза их встретились! Она была где-то рядом! Нет, он не сходил с ума. Все происходило на самом деле! Это была Арина, живая, такая юная! Она стала еще моложе, смотрела на него, была настоящей, не придуманной или нарисованной красками. Смотрела и улыбалась.
Он перевел взгляд на свое изображение и обомлел. Лицо мужчины, то самое, которое Арина так скрупулезно рисовала, передавая абсолютное сходство, исчезло. На его месте теперь находилось серое пятно. Лицо выглядело, как пустая глазница. Он снова посмотрел на женщину и уже ничего не понимал — теперь исчезало лицо Арины, но в тот же момент появлялось его лицо. Это был словно мираж. Картина оживала. Она забирала одного человека, но в тот же миг, словно взамен, возвращала другого. Лица появлялись одно за другим в строгой очередности, но никогда вместе. Картина пыталась о чем-то ему сказать, он мучительно думал, старался разгадать эту тайну, разглядеть лучше черты этих людей. Теперь захотел увидеть их одновременно на картине или хотя бы в своем воображении… Но все было тщетно! И тут он понял!
Все предопределено! Просто они истратили то время, которое им было дано свыше — те десять лет, которые могли быть вместе, но были только рядом. И теперь за это придется платить, и за последний месяц тоже. «За любовь неминуемо нужно платить… Выплачивать немыслимые проценты», — вспомнил он мысль, непонятно откуда родившуюся в его сознании не так давно. За любовь и за «нелюбовь» тоже. А вторая стала намного дороже. Если вспомнить, сколько лет она отобрала… Безумие какое-то! Нужно было взвешивать каждый день и час на весах времени, а они слонялись по разным комнатам и коридорам… Жили не вчера и не сегодня, только ждали какого-то призрачного «завтра». И вот это «завтра» наступило… И теперь оно невидимой краской стирало их лица, отбирая жизнь, серым песком рисовало по картине, отбирая цвета, оставляя лишь мертвенную пустоту…
«Впрочем, — подумал он, — «нужно было» — так говорить удел женщины, а ему оставалось только одно — думать о будущем. Сколько бы его еще не было отмерено…»
Он отвернулся от картины. Он не понимал, что ему делать, только знал одно — Арина где-то недалеко, она жива, она рядом, и он должен ее найти.
Он не спал всю ночь. На следующий день снова безуспешно скитался по городу. Иногда казалось, видел глаза ее в толпе, но Арина исчезала, и он оставался один на этой заснеженной улице… в городе, в мире, где сыпал снег, так похожий на белый песок…
В какой-то момент заметил странную парочку, которая совсем не походила на прочих людей. Он остановился и теперь неотрывно следил за ними. Эти двое были словно с другой планеты. Они шли по скверу, неподалеку от его дома, и о чем-то разговаривали. Они напоминали пару голубков, которых никто не интересовал, словно в этом городе были только они вдвоем. Зачем он сейчас разглядывал их — не понимал и все же смотрел, не отрываясь. Это была пара пожилых интеллигентных людей. Мужчина галантно поддерживал свою спутницу под локоть, а в другой руке держал книгу и увлеченно ей что-то читал. Женщина внимательно слушала, смотрела на мужчину с неподдельным интересом, что-то говорила. Тот отрывался от своего чтения и отвечал ей. Чем-то эти двое поражали его. Они не принадлежали этому миру, не мчались привычными маршрутами, никуда не торопились, просто неспешно плелись своей дорогой, читали и разговаривали.
