Вдруг Петра осенило — эти два пожилых человека были очень похожи друг на друга. Абсолютно похожи! У них одинаковые повадки, манеры, даже лицами они похожи. Нет, это не были близнецы, он почему-то был уверен в этом. Скорее всего, перед ним — пожилая супружеская пара. Поражало, с каким интересом и восторгом смотрели они друг на друга! Такое невозможно себе представить сегодня! Скорее всего, они были знакомы многие годы — многие десятки или даже сотни лет — судя по тому, как за эту долгую жизнь их лица изменились и стали походить друг на друга. Они не бились в агонии последних дней своей жизни, а потому не могли оторваться друг от друга, не покупали себе этот интерес, заполняя жизнь праздником и безумием, не ходили по шикарным ресторанам и не плавали на белом корабле. Судя по их скромным одеждам, никогда не были на той далекой горе и не встречали удивительный рассвет. Просто шли по улице и разговаривали! Им было этого достаточно! Смотреть друг на друга, читать, разговаривать и все!.. И еще — держать друг друга за руку. И делали они это многие годы, всю свою долгую жизнь, изо дня в день, но интерес, который не померк в их глазах, поражал.
Вдруг у Петра промелькнуло в голове:
«В один день и час… Уйдут они из этого мира в один день и час».
Он знал это точно, он видел это, чувствовал. И еще знал, если бы каждый день жизни у этих двоих равнялся году — вместе они прожили бы уже миллионы лет! И спустя столько времени, проведенного вместе, снова шли и просто читали свою книгу.
Петр узнал этих двоих. Они жили в соседнем доме. Каждый день он проходил мимо них, не обращая внимания. Временами они даже казались ему сумасшедшими. Они не тащили тяжелые сумки из магазинов, не сидели немощно на скамейках, от скуки считая голубей, жалуясь на судьбу, никогда не ходили поодиночке — всегда только вместе… Читали, разговаривали и поддерживали друг друга под руку. И все это происходило в его городе, на его улице, на его глазах. Раньше он их не замечал, но теперь был поражен видом этой странной пожилой четы. И снова промелькнуло в сознании:
«В один день и час».
И острое чувство зависти судорогой пробежало по всему телу…
Те подошли к нему вплотную, и Петр неожиданно для себя поздоровался. Они всего на мгновение оторвались друг от друга и изумленно на него посмотрели. Он вторгался в их жизненное пространство. Он нарушал этот трогательный столетний союз, ритуал их прогулки, стоя перед ними и заслоняя дорогу. Ему стало неловко, но почему-то нестерпимо захотелось узнать, о чем они говорят, что это за книга, которая так объединяла их. Только никто не собирался посвящать его в это таинство, в священный орден, в союз двух разных, но таких похожих людей. Хотел было отойти, загладив свою бестактность, но пожилой мужчина вдруг улыбнулся и тоже поздоровался. Глаза его супруги засияли, и лицо озарилось лучезарной улыбкой. Она приветливо кивнула ему, и Петр снова удивился — их улыбки были поразительно схожи. Улыбки, глаза и морщинки вокруг них… Словно он здоровался и смотрел сейчас на одного человека. И единство это поражало…
Он не спал вторую ночь. Выбегал из дома, шатался по улицам, но скоро возвращался в надежде, что она пришла. Пришла, а его нет, но снова натыкался на пустую квартиру. Арина была в этом городе — он чувствовал это. Она была где-то рядом, но ему не дано было найти ее, и он опять сходил с ума. В своем стремительном скитании внезапно почувствовал, что играет в какую-то запретную игру. Только чудом в огромном городе можно было разыскать человека, слоняясь по улицам. Только чудо могло ему помочь! Но совсем еще недавно он хотел этого чуда от нее! Даже требовал! «А теперь сам сделай простую вещь — найди ее!» — изводил он себя.
Все просто!
Километры дорог и тротуаров, районы и кварталы, скелеты домов и магазинов, казалось, все объединились против него, все скрывали Арину, но она была где-то рядом. Понимал только одно — должен что-то сделать. Безумие продолжалось. Вот уже забрезжил поздний рассвет, уже холодный день наваливался сугробами на тротуары, вечер зажигал фонари и иллюминацию в витринах магазинов и офисов, но для него время это превратилось в один бесконечный день, и только часы неумолимо отсчитывали время.
В мыслях он снова и снова возвращался к картине. В ней таился какой-то секрет, он знал это, он должен был его разгадать. Зачем он давал ту чертову клятву? Арина обманула его, но теперь эта картина была ключом к разгадке. Снова подумал: на картине, которую оставила Арина, может находиться только один из них — это предопределено, это написано рукой неизвестного художника, который и помогал ей накладывать краски. Но если это так — картина теряет свой смысл. Он не хотел видеть другое лицо в образе этой недорисованной женщины и рисовать картину тоже не собирался… Стоп!
Он замер на ходу, задумался, и теперь какая-то странная мысль чудесным образом рождалась в его голове. Она была где-то рядом, лежала на этом запорошенном снегом тротуаре или витала в воздухе вместе со снежинками. Оставалось только протянуть руку, поймать ее на лету или подобрать.
«Рисовать не собирался?.. Почему? — подумал он. — Но как это сделать? Никогда не брал кисть в руки. Да и зачем?..»
Пришел в себя, понял, что зашел слишком далеко. Какой-то идиотизм. Он просто сходит с ума!
Сделал несколько шагов, несколько ледяных шагов, поймал на лету горсть снежинок… и вдруг понял, почувствовал это каждой клеточкой своего воспаленного мозга: он должен нарисовать ее! Сделать это именно своей рукой! Замазать серое пятно и вернуть Арину. Он давал клятву и обязан выполнить ее! Все просто! Только вдвоем когда-то могли они прожить эту жизнь, но раз уж так случилось, сейчас они вместе справятся с этим проклятием, с кошмаром. Арина свою часть картины уже нарисовала, оставалась часть его. Если он поможет ей и нарисует ее лицо, он нарисует их жизнь! Вместе они смогут все! И теперь был уверен, что непременно найдет Арину, и та снова будет молодой и здоровой, как прежде! В своем безумном порыве он чувствовал это и повторял: если он своей неумелой рукой дорисует эту картину — он вернет Арину и вернет их будущее. Все просто! Всего несколько мазков, несколько штрихов… Сейчас он был абсолютно уверен в этом, и никакая сила не могла его переубедить! И плевать на все предопределения, суеверия, на линии жизни — теперь он нарисует их сам!
Вдруг в голове промелькнуло: «Ты с кем играешь?»
Задумался, усмехнулся, так и не понял, откуда возникла эта мысль, но теперь ему было все равно.
Он вскочил с места, к которому почти примерз, и чуть не сбил на ходу каких-то людей. Хотел мчаться дальше, не обращая на них внимания, но вдруг остановился. Перед ним были знакомые лица, такие похожие друг на друга глаза, их удивительные улыбки. Снова эти двое. Они улыбаются ему с какой-то теплотой, как знакомому родному человеку. Мужчина держит под руку свою даму, в другой руке — неизменно какую-то книгу и смотрит на него, и жена его тоже смотрит с интересом и тоже улыбается. Они поздоровались. Петр почему-то невероятно обрадовался им и тоже ответил поклоном. Сейчас эта встреча была для него каким-то чудом, наваждением, хорошим знаком и доброй вестью. На мгновение он почувствовал себя третьим в этом «чудесном ордене», в этой маленькой семье, и сейчас ему не было так одиноко на ледяной улице. «Меня словно приняли в таинственное братство, где люди улыбаются, держат друг друга под руку и… умирают в один день и час», — внезапно подумал он.
