— Милый, у тебя твой тендер. Тебе некогда…
Она массировала его шею и крепкие плечи, прикасалась своими руками к его телу, и он ненадолго позабыл обо всем…
— Да, мне некогда, — он словно очнулся спустя какое-то время. — Кстати, — спросил он, — пока ты работала у меня, вспомни, был ли у нас партнер — француз или бельгиец с именем Франсуа Винсент?
— Неа.
— Что неа? Не было или не помнишь?
— И то и другое. И я у тебя не работала — это ты со мной… у тебя на работе. И ты хочешь, чтобы я еще что-то помнила?
— Так. Понятно, — ответил он.
— Милый, так ты меня отпустишь на Мальдивы?
— Конечно, детка. Катись куда хочешь.
— Спасибо, любимый!
И снова только пузырьки воздуха на поверхности воды покрыли их стройные загорелые тела с головой.
3
Он сидел в своем просторном кабинете. За окном шел снег, и, по его детскому поверью, с этим первым снегом исчезают все проблемы, бывшие когда-то. Но сейчас проблем у него не было никаких. То есть абсолютно никаких. Была преуспевающая фирма, внизу стоял автомобиль с охраной, его ждала хорошенькая девушка. Он недавно купил ей квартиру недалеко отсюда — в самом центре Москвы — и теперь часто оставался у нее.
Он вспомнил — тогда тоже шел первый снег. Он так радовался. Как младенец! Смешно подумать — он отмечал свой первый миллион! Собрал друзей. Не говорил причины, просто позвал всех в шикарный ресторан. Потом снял частный самолет и со своей подругой, тогда еще другой, улетел на море, где их ждала яхта, и они вдвоем болтались по Средиземному морю. Целый месяц между двумя материками переплывали от города к острову, от Канар до Монако. И тратили, и тратили. Какое-то ребячество… Тогда было как-то веселее. Конечно, оставил там большую часть того, что заработал, но очень скоро все наверстал. Это было так давно…
К десятому миллиону уже отнесся спокойнее. Когда их на его счетах обозначилось цифрой сто — просто констатировал сей факт как должное. Хотел ли он что-нибудь сейчас? Он не знал. Но знал точно, что сможет позволить себе все. Даже полет в космос. Но туда он пока не хотел. А снег за окном все падал и падал, заметая собой старинные особняки, новенькие дорогие автомобили, стоящие на улице, и эту серую булыжную мостовую.
Снова кто-то постучался к нему в кабинет. Шла нормальная работа. Эта рутина последние дни особенно затягивала. Постоянно заходили какие-то люди, что-то уточняли, приносили на подпись. Но скоро будет объявлен тендер. И если он его выиграет, а он обязательно его выиграет — заработает приличный заказ на годы вперед и очень хорошие деньги.
Еще пару дней — они подадут эту заявку, и можно будет куда-нибудь сбежать ненадолго. Куда-нибудь подальше.
«Брать ее с собой или ехать одному? — подумал он. — С ней пока было очень хорошо и не скучно…»
Его мысли отвлек вызов секретаря.
— Вас спрашивает директор фирмы… соединять?
Он задумался. Не время сейчас вспоминать прошлое и общаться со старыми друзьями. Снова будет что-нибудь просить. Да и что такое теперь это — дружба? Это был его старый друг еще со студенческих времен. Но сначала друзья, потом партнеры. Деньги. Куда-то все девается, как сквозь песок. То ли дело — тогда, на втором курсе. В стареньких рваных джинсах они сидели во время лекции в пивной, куда вытащили почти всю свою группу. Между тарелок с креветками лежал их журнал посещаемости, и они в нем отмечали, как прогул, всех девиц, которые с ними сюда не пришли. А потом скандал, и в кабинете декана с этим заляпанным журналом в руках они стояли, друг друга выгораживая. А потом одна девчонка на двоих — и, конечно, она выбирает только одного и выходит за него, за его друга. А он все им прощает. Вот тогда была дружба. А теперь эта дружба — пережиток юности. Для взрослого, богатого, сильного мужика вообще не должно существовать такого понятия. Теперь партнеры, любовницы, клиенты. Все, что не имеет своей цены, теряет смысл. И он знал, что абсолютно прав. Правда, как-то скучно. Может, действительно, слетать в космос…
— Так Вас соединять? — голос секретарши вновь вернул его к действительности.
«Ах, да — друг. Ну конечно, он все сделает для друга.
— Ладно, соединяй.
— Привет, старик.
Голос на том конце провода был дружески-заискивающий.
— Ты пропал, совсем не звонишь. Пора встретиться.
— Давай через пару недель или лучше после Рождества. Сейчас много дел, а в праздники пообщаемся, — он действительно был сейчас занят и не кривил душой.
— Ты уверен, что не найдешь и часа для меня?
— Что-то срочное? Просто не хотелось на бегу, — но друг настаивал:
— Ну, как сказать. Не хотелось по телефону… Впрочем, ладно… Я слышал, ты подаешь заявку на этот январский тендер?
— Конечно. Уже все готово, — ответил он.
Возникла небольшая пауза, и затем его друг продолжил:
— Я никогда тебя ни о чем не просил. Сейчас тот самый случай… Ты не мог бы отдать его мне… Понимаешь, с тех пор как я открыл свое дело… отдельное от твоего… я наконец смогу выполнить такой заказ…
— Старик, ну ты же понимаешь, что это бизнес. И моя фирма несколько месяцев работала на этот тендер. Я не знаю, что тебе сказать… — он был очень удивлен такому повороту событий, отвечал мягко, но был непреклонен.
— Ты знаешь, — настаивал его друг, — если ты мне дашь этот шанс, я сразу раскручу свое производство. Понимаю, что прошу о многом, но для тебя пропустить этот заказ не фатально, а для меня это старт. Как полет в космос! Что скажешь?
Тот был очень настойчив, и приходилось продолжать этот дурацкий разговор.
— Старик, я знаю, что скажу, но не знаю, как это сделать, чтобы ты не обиделся. Если бы ты попросил месяца на два раньше, тогда — конечно… — лукавил он. — Извини. Сейчас это уже невозможно. Слишком много вложил…
— Но мой проект будет лучше. А сколько вложил ты в тот карман, ты мне скажешь. Я тебе немного позже обязательно верну.
«Ну, это уже хамство», — подумал он и вслух произнес:
— Извини, но в этой жизни лучший проект всегда будет за мной. Привет жене…
Он повесил трубку и подумал — как ему все надоели! Нет, пожалуй, поедет один. Ее возьмет в следующий раз. А с ним как-нибудь поговорит — все утрясется. Нельзя же от него требовать невозможного! Всему есть предел — он же не просит одолжить у того его жену…
4
Они сидели на просторной веранде ее квартиры на последнем этаже. Отсюда открывался панорамный вид на Лужники и Университет. По другую сторону виден был Белый дом, а еще немного дальше белел гигантской каменной глыбой храм Христа Спасителя. Он был похож на огромный сугроб с золотыми луковками наверху. Кое-где торчали макушки новогодних елок. Был снежный сырой декабрь. Снег лежал повсюду, даже на веранде. Только два пластиковых стула, такой же столик и они вдвоем. Как на высокой заснеженной горе.
