— Пошли же! — Толик потянул друга за рукав форменной куртки.
— Моя пре-е-елесть, — завороженно произнес Молот.
— Да обычный мухомор.
Последнее слово он произнес так громко, что его услышали не только грибы и вороны, но и Слава. Услышала и, как договаривались, дала деру, ожидая, что парни уже рядом. Буквально летела, чувствуя близкую победу.
Вот только ребята находились за несколько метров от нее.
Поняв, что натворили, бросились на помощь, ломая ветки и создавая такой шум, будто по лесу неслась целая дивизия. Тогда и прогремел выстрел.
Не успела Слава убежать далеко…
Она не помнила, сколько провалялась на земле, не слышала гомона испуганных птиц и разбегающихся в суматохе животных. Не чувствовала капель дождя на своем лице, холода, сырости. И собственного тела ниже талии.
Оглушенную и совершенно беспомощную, парни нашли ее и дотащили до вертолета. Для начала им пришлось разобраться с террористами. Не то осознание, что они подставили напарника, не то собственная ловкость, но задание было выполнено. Пусть и совсем не так, как оговаривалось.
А Слава…
Это задание стало для нее последним. После был госпиталь, врачи в белых халатах, бессмысленные процедуры. И неутешительный диагноз: ходить Слава не будет. Никогда. Современная медицина бессильна перед переломом позвоночника.
Ее назвали героем и отправили обратно, откуда взяли — в небольшую подмосковную квартирку, доставшуюся от родителей. С обветшалыми стенами и крикливыми не в меру соседями. Сначала Славу навещали часто, приносили продукты и свежие байки. Особенно старались подбодрить подругу Толик и Молот, считавшие себя виновными в произошедшем. И хоть Слава ни словом не обмолвилась о нарушенном уговоре и том самом заклятом «мухоморе», муки совести не отпускали парней. Ведь расскажи Слава правду, их бы наказали по всей строгости.
— Мы не заслужили такого напарника, как ты! — сказал Толик, сдерживая слезы.
Больно было смотреть на всегда бодрую и энергичную подругу. За какой-то год из цветущей, пышущей здоровьем девушки Слава превратилась в серую тень себя самой. Пусть она пыталась не показать, как ей тяжко и одиноко сидеть в четырех стенах, это было заметно по опустившимся плечам, бледному лицу и потухшему взгляду.
— Ничего, прорвусь как-нибудь! — ершилась она, улыбаясь и демонстрируя озорные ямочки на слегка впалых щеках. — У меня, так-то, педагогическое образование. Вот и думаю, не пойти ли мне работать по специальности? А что, говорят, сейчас и инвалидов берут учителями. Думаю, справлюсь.
Директор школы имел иное мнение на этот счет. Хотя он и не отказал Славе напрямую, но не был готов принять с распростертыми объятиями. Это было понятно уже по тому, какую физиономию он скорчил, когда Слава добралась до его кабинета без посторонней помощи.
— Вы же понимаете, что нам ради вас не выделят лишних денег на оборудование школы пандусами и прочей ерундой, — заявил он, сверля Славу взглядом маленьких плеснево-серых глазок. — Да и как вы справитесь с первоклашками? Они здоровых-то учителей готовы растерзать, а что будете делать вы?
— Не волнуйтесь, у меня есть опыт работы с хулиганами, — отмахнулась Слава с улыбкой. — А современное инвалидное кресло позволяет даже взбираться по лестницам. Прежнее руководство постаралось облегчить мне жизнь.
— Кстати об этом, — нахмурился директор. Пождал губы и постучал карандашом по столешнице. — Вы прослужили пять с лишним лет, скажите, как это сказалось на вашем характере и личных качествах? Чему, позвольте полюбопытствовать, вас научили за это время?
Слава задумалась на секунду, а после выдала правду:
— Убивать. Но не всех, а только тех, кто представляет угрозу обществу и нашей стране в целом. Но это никак не…
Директор даже не дал ей договорить. Конечно же, не принял ее работать в школу, сославшись на множество инструкций, приказов и распоряжений. Слава же истолковала его слова иначе: ей здесь не место. Работать с детьми она не сможет из-за прошлого. А из-за настоящего не вернется на прежнее место.
Обстоятельства складывались не в ее пользу. Друзья навещали все реже. Из близких родственников никого не осталось. Четыре стены словно с каждым новым днем сдвигались на несколько сантиметров, сужая пространство и без того небольшой квартирки. Слава чувствовала себя зверьком, запертым в клетке нерадивыми хозяевами, забывшими о его существовании.
А потом, когда надежды, кажется, уже не осталось, произошло то, что иначе как чудом назвать сложно.
Эта троица появилась в супермаркете сразу после того, как Слава спасла ребенка, вытащив из-под обваливающегося стеллажа. Один из пришельцев, полный и низкорослый, был практически полностью закутан в черную мантию. Другой был неприлично рыжим и конопатым. А третий…
Магистр Дрэго надолго приковал к себе ее взгляд. Мужественный красавец, высокий, статный, он мог бы стать звездой любого фильма — не важно, боевика или мелодрамы. Его породистое лицо с темными густыми бровями, высоким чистым лбом и дьявольски темными глазами идеально смотрелось бы в кадре.
Но было одно но, точнее даже не одно.
Все дело в узких кошачьих зрачках, хвосте, дымчато-серой коже и оточенных до блеска черных когтях, которыми род Дэмонио особенно гордился.
— Э-э-э… Ребят, вы что, сбежали со съемок фильма про пришельцев? — неуверенно спросила Слава.
Обернулась по сторонам, словно предлагая другим покупателям супермаркета оценить ее шутку. И тут поняла, что пришельцев видит только она. Потому как ее и трех незнакомцев окружает плотная стена из сиреневатого тумана, отгораживающая их от посторонних взглядов.
Глава 5
— Мы ниоткуда не сбегали, — мягко проговорил магистр Дрэго, слегка улыбнувшись, — а явились по собственной воле. И хотим предложить вам сделку.
Он строго посмотрел на Славу, и она почувствовала себя неуютно под проникновенным взглядом его дьявольских глаз. Обернулась, дабы привлечь внимание окружающих, но видение не исчезло: по-прежнему заперта в какой-то магической клетке с тремя незнакомцами. Все это походило на бред. Но ведь она еще не успела выпить, если только головой приложилась во время падения. Но к подобному ей не привыкать, были и более серьезные травмы в ее недолгой жизни, но после них не возникали демоны.
— И что же это за сделка? — задумалась Слава. — Дайте-ка угадаю: продать вам душу?
Она издала короткий смешок, но лица пришельцев остались серьезными. И только рыжеволосый парнишка с благоговейным обожанием покосился на самого высокого из спутников. Так, словно тот действительно мог сделать то, о чем только что сказала Слава.
— Не совсем так, — произнес магистр, глядя на Славу с жгучим интересом. — Мы хотим предложить вам работу, а взамен вы получите освобождение от своего недуга.
Сказать, что Слава была удивлена, было бы слишком мягко. Она изумилась — изумилась той наглости, с которой эти типы утверждали, будто могут ей помочь. «Недуг»?! Слово-то какое придумали. Будто она подцепила насморк или мучается несварением желудка.
