Сияющий и искренний мальчик. Может быть, только слишком искренний и чересчур сияющий…
Глава 4
Нет ничего хуже, чем иметь тесное знакомство с собственным деканом. И на следующий день это подтвердилось в очередной раз.
– А вас, дочь Лирнестин, я попрошу остаться! – грозно и страшно рявкнул Аламбер Янтарный.
Снова по матушке назвал, вот же мерзавец!
На меня сочувственно покосились сокурсники, но никто не вызвался совместно задержаться у жуткого и кошмарного декана факультета Путей.
А оный меня любил трепетной любовью! Вот как только пришла я к нему на первое занятие, так сразу и началась наша трепетная антипатия как учителя и ученицы.
Я без понятия, зачем дивному поганцу приспичило разыгрывать эти концерты, но они ему безусловно нравились!
Когда за последним из учеников закрылись тяжелые двери, я небрежно сгребла в сумку свои свитки-тетрадки-конспекты.
– Ну и к чему данный спектакль?
Декан меня возмутительным образом проигнорировал. Едва ли не целиком залез под свою же кафедру и – судя по грохоту – предавался там невероятно бурной деятельности.
– К тому, моя милая дева, что сейчас ты отправишься гулять в темный и страшный лес. – Алам достал из-под стола небольшую сумку и наконец разогнулся.
Контуры его одежды размылись, а когда вновь обрели четкость, то на драгоценном декане уже не было расшитой золотом и янтарем хламиды. Обычные штаны и куртка.
– Как понимаю, отправлюсь я туда с тобой.
– Не совсем. – Еще один щелчок пальцами, и сложная прическа лорда распалась, а волосы переплелись в простую тугую косу. – По страшному лесу ты очень беспечно и опрометчиво будешь шарахаться одна. А я стану гулять ползком по кустам следом за тобой.
Анонсированная программа мероприятий вызывала вопросы… очень конкретные такие вопросы к душевному здравию Аламбера!
Но опыт – дело хорошее! Потому я даже не стала вспоминать весь свой запас нецензурных выражений, а кротко спросила:
– Ну и за каким… нам это?
Да, с кротостью промашка вышла.
– Нам нужен этот героический терновник на костлявых ножках, – пояснил Янтарный. – А в академический парк он не сунется, боится, что на него обратят внимание. И правильно боится, между прочим!
Я прикусила губу и потерла бровку. Да, действительно, первая встреча с недобитым дини-ши произошла на пути в Академию. Стало быть, Алам прав. Но неужели нельзя было все это сказать по-нормальному, а не настолько эпатажно?!
* * *
На тропу мы вывалились в какой-то каменной пустоши.
– Малость не лес, – окинув взглядом весьма уныленький пейзаж, озвучила я очевидное.
– Знаю, просто надо путь запутать немного, – практически промурлыкал Алам, выхватывая из воздуха золотые нити и затейливо переплетая их между длинными пальцами.
Спросить, на кой фомор нам это, я не успела. Новая тропа началась прямо под моим копытцем.
За следующие полчаса я успела насладиться дивными видами заваленного костями поля и моря с огненным солнцем, медленно тонущим в соленых водах. Закат был так прекрасен и упоителен, что его не могли испортить даже вопли какого-то несчастного, которого со вкусом харчили где-то скалах, примыкающих к побережью.
В конце концов мы все же оказались в лесу. И не в каком-то там, а в Шепчущем, все таком же паршивом и болтливом!
– Приперлас-с-сь! – с чувством проскрипела ближайшая ветка. – И не одна, а с мужиком!
– Прош-ш-шмандовка! – не менее «ласково» заорали из дупла на другом стволе. – И главное, было бы с кем на травке валяться! Вы видели, какая у него прическа?
– А руки? – пискляво возмутились из травы под нашими ногами. – Я, конечно, все понимаю, новые тенденции, но красить ногти мужикам – это стыд! Позор! И ноги у него кривые, а и я уж совсем молчу про яй… ай-ай-ай!
Алам достал из осоки какое-то мелкое, чрезвычайно противное существо. Оное больше всего напоминало червяка с детским личиком и яркими голубыми глазками.
Личико тварьки тотчас побледнело и погрустнело.
– Так что у меня там с яй… не расслышал? – с очень большим интересом осведомился Янтарный.
Шепчущий лес затих.
– Да все прекрасно! – скосив голубые глазоньки куда-то вниз, истово заверил Алама червячок. – И когти у вас просто чудесные! Ай, только не надо кожу протыкать, не надо! Ноги у вас тоже прямые!
– Оставь его, – со вздохом проговорила я.
– Хочешь, заключу в янтарь и подарю? – с усмешкой спросил декан. – Поставишь в комнате. Воткнем в него кристалл света, и будет у тебя настольная лампа!
– А куда воткнете?! – не на шутку ужаснулся местный житель.
– А это зависит от того, как ты себя вести станешь. Вариантов-то два…
Дальше побеседовать о новых идеях декора помещений у нас не получилось. На затянутую серой травой и слизью тропу ступили увитые терновником ноги.
– Отпустите несчастного. На все воля богини Дану, – гулко и хрипло проговорил дини-ши.
Которого мы все же нашли.
Или он нашел нас?
Странно, но рыцарь слегка похорошел и без всяких ритуальных воздействий. Пропал легкий запах тлена, на лице проступили яркие зеленые глаза, вполне себе человеческие, да и фигура стала соразмерной – как будто куст постриг очень умелый садовник, придав ему почти идеально человеческие формы. А на молодых побегах распустились красивые цветы шиповника. Это на терновом-то кусте…
Но поразмыслить о таком несоответствии мне не дали.
– Ты придумала, как вернуть меня к жизни, Ула, дочь Лирнестин?
– Узнала, – кивнула я и уже собралась было сказать, что информацию любезно предоставила его Неблагая зазноба, как ощутила легкий тычок в бок. Локти у Алама были острые, зараза! Получилось чувствительно.
– Да, у нас есть идеи! – жизнерадостно заявил Янтарный.
Кажется, господину Светлого Дола мой компаньон не понравился. Человекообразный куст недовольно зашуршал, глаза сощурились, и рыцарь выразил свое неприятное удивление всего одной фразой:
– Зачем ты здесь?
– Потому что у меня есть инструменты для того, чтобы тебе помочь, – серьезно ответил Алам.
– И какова цена?
– Не беспокойся, глейстига Ула уже ее мне пообещала.
Теперь голова полуживого дини-ши повернулась ко мне и глухо сказала:
– Сочувствую.
Аламбер на это не среагировал – копался в кармане и что-то шептал.
Как тут же выяснилось, открывал очередную тропу.
Полянка, на которой мы очутились, была окружена высоченными остролистами и просто просилась на картину с пасторальным пейзажем. Не хватало только пастушка и козочек.
