Мне нравилось сидеть на скамейке, закрыв дверцы шкафа, вдыхать запах старого дерева и слушать в темноте радио.
В этом году я пошел в начальную школу Бердсай. Она сильно отличалась от школы Ройл, которую я посещал до третьего класса. Ройл была чистой и размещалась в новом кирпичном здании. Бердсай – в грязной развалюхе, в которой со стен сыпалась штукатурка. В Ройл учились только белые дети, а в Бердсай – в основном чернокожие ребята и латиноамериканцы. Но через пару недель я завел там множество друзей. Эта школа мне понравилась намного больше прежней. Все мои одноклассники принадлежали к борющемуся за жизнь классу обездоленных американцев. С ними я не стыдился продуктовых талонов и одежды из секонд-хенда. Хотя никто из них не был так же беден, как я.
Правда, мне по-прежнему нельзя было приглашать друзей к себе домой. Ведь Росс торговал наркотиками, и те люди, что приходили к нему и частенько забредали вместе с ним в нашу кухню, выглядели безобразно.
В школе всем дали задание написать доклад о штате Орегон. Когда я сел за свой фанерный стол, то понял, что мне нужно в библиотеку – почитать энциклопедию. Я любил ходить в библиотеки, особенно зимой. Там было тепло, чисто и безопасно.
На улице темнело, и шел дождь. Я направился к маме, чтобы попросить ее отвезти меня на автомобиле. Подождал перед дверью, прежде чем постучать. И услышал, что она плачет. Не подумав, я окликнул ее и тут же об этом пожалел.
Мама зло крикнула из-за двери:
– Что?!
Я хотел убежать прочь, но все же спросил:
– Мама, ты можешь отвезти меня в библиотеку?
– Уходи! – закричала она. – Оставь меня в покое!
Я ушел к себе, ступая как можно тише. А в своей комнате залез в большой платяной шкаф – послушать радио. Те, кто жил здесь до меня, поставили в нем маленькую скамеечку, и мне это казалось смешным и необычным. Мне нравилось сидеть на ней, закрыв дверцы шкафа, вдыхать запах старого дерева и слушать в темноте радио.
Я включил радиоприемник, который бабушка и дедушка подарили мне в прошлый день рождения. Мне повезло: шла интересная программа ведущего Кейси Кейсема «Топ-40 Америки». Мне нравился его низкий голос. Кейси объявил песню в исполнении Кэта Стивенса, и я начал успокаиваться. Мама любила слушать песни этого певца, я видел его по телевизору, и, хотя у него были длинные волосы и борода, он не казался мне страшным.
Слушая радио, я все еще злился на себя. Не стоило просить о чем-то маму, когда она расстроена. Я не должен был беспокоить ее, сам виноват, что она накричала на меня. Когда она плакала, наступал конец света. «И все это из-за меня!» – думалось мне.
Я сидел в темном шкафу, слушал радио и размышлял о том, когда мне можно будет выходить.
Нью-Йорк
(2001)
Наступил мой день рождения, и часы показывали всего 8.50 утра. Почему мой телефон звонил?
Накануне я с актерами Брюсом Уиллисом и Беном Стиллером напился на вечеринке Недели моды. В три часа утра, перед самым уходом из «Lot 61», бара в Челси, я решил найти какую-нибудь женщину, которая составила бы мне компанию ночью. Но потом подавил это желание и отправился домой один. Пообщавшись с Кэти в Лос-Анджелесе и осознав, насколько она мне нравится, я начал задумываться о том, чтобы наконец разобраться с паническими атаками и попытаться завязать полноценные отношения с этой девушкой. Я заказал машину, которая после обеда должна была отвезти меня в аэропорт Кеннеди. Кэти прилетала из Сан-Франциско в Нью-Йорк, и я хотел встретить ее в аэропорту.
Мы с ней продолжали обмениваться электронными письмами и созваниваться каждый день. Я был счастлив. Удивительно, но до сих пор паника ни разу не скрутила меня.
Телефон перестал звонить. Я повернулся на другой бок и попытался снова заснуть. И тут снова раздались трели звонка. Черт! Наверное, это наглый менеджер по продажам какой-нибудь компании или кто-то ошибся номером! Никто из моих знакомых не стал бы звонить мне так рано, особенно в мой день рождения. Через некоторое время телефон умолк, и я перевернулся на другой бок.
И он тут же зазвонил снова. Я, грязно ругаясь, выбрался из постели, пробежал по холодному бетонному полу лофта и поднял трубку.
– Алло! – зло закричал я. У меня было похмелье. И я ждал, что сейчас продавец на другом конце провода предложит мне поменять оператора междугородней связи.
– Моби! – Это был Дэмиен. – Поднимись на крышу!
– Что? Зачем?!
– Поднимись на крышу! – требовательно повторил он, в его голосе слышались отчаяние и страх. – Всемирный торговый центр взорвали!
[93]
– Что-о?!
– Иди на крышу!
Я, обвязавшись вокруг пояса полотенцем, стал подниматься по лестнице на крышу и услышал зловещий гул…
Пообщавшись с Кэти в Лос-Анджелесе и осознав, насколько она мне нравится, я начал задумываться о том, чтобы наконец разобраться с паническими атаками и попытаться завязать полноценные отношения с этой девушкой.
Позже мне стало известно: первый самолет врезался в Северную башню, пока я спал. Поначалу люди предположили, что произошла чудовищная ошибка: что-то напортачил пилот. Все обитатели Нижнего Манхэттена выбрались из квартир. Гул, который я услышал, был порожден говором тысяч людей, стоящих на крышах. Они стали кричать, увидев, как к Всемирному торговому центру приближается второй самолет. Он целенаправленно развернулся по длинной дуге и летел прямо на Южную башню. Шагнув на свою крышу, я услышал грохот. Самолет протаранил ее.
Теперь люди кричали не только от недоумения и страха. Их обуял ужас: они поняли, что причина происходящего – не трагическая случайность или ошибка пилота. За этим несчастьем кроется чей-то злой умысел.
Мой мозг отказался работать, он не способен был воспринять увиденное мною. Я растерянно огляделся. Вот моя крыша – с серым деревянным настилом, с потрепанным дождем и ветром столом, за которым я ел блинчики и читал «New Yorker»; с открытым душем, которым я никогда не пользовался; с маленькими грядками, на которых я пытался выращивать лаванду и мяту…
Ум, сердце, душа отказывались воспринимать наблюдаемое мною. Здания в сотню этажей не должны падать.
А на расстоянии меньше мили от меня полыхали башни-близнецы.
Я видел их ежедневно – спокойных, суровых стражей Нижнего Манхэттена. Я помнил, как бывал в дедушкином офисе в Вулворт-билдинге, когда Всемирный торговый центр только строился, и смотрел из окна на два огромных котлована, вырытых под закладку фундамента будущих небоскребов. Потом башни росли, закрывая окна дедушкиного офиса, и его секретарь сухо ворчал, что они испортили вид из окна.
