– Неплохой способ привлекать женщин! – весело ответила она. – Я согласна!
Мы доехали на такси до моего дома и зашли в магазин, чтобы купить пива. Я вспомнил: днем 11 сентября здесь было полно людей, которые молча запасались водой и едой. Никто не знал, насколько серьезно случившееся и насколько плохо все может обернуться в будущем. Прическа и пиджак человека, стоявшего в очереди передо мной, были усыпаны серым пеплом, летевшим с места катастрофы. Он стоял с опущенной головой и тихо плакал.
Теперь же, месяц спустя, в магазине в час ночи горел яркий свет, и казалось, что ничего страшного не произошло. Мы с Клариссой купили упаковку «Сьерра-Невады» и принесли ее на крышу. Я показал ей дом, в котором жил Дэвид Боуи, и балкон своего знаменитого соседа. В миле от нас на месте Всемирного торгового центра возвышались кучи обломков и раскинулось пепелище.
– Ты хочешь остаться в Нью-Йорке? – спросил я.
Она наморщила нос, задумавшись.
– Думаю, да… А ты?
Это был город, в котором я родился. Город, где можно было повстречать красивую женщину и привести ее на крышу над своей квартирой, чтобы глупо потаращиться на балкон Дэвида Боуи.
– Вряд ли что-то заставило бы меня уехать, – улыбнувшись своим мыслям, сказал я.
Стратфорд, Коннектикут
(1975)
После школы мы с Роном пошли играть на развалинах заброшенного особняка.
Рон был одним из моих лучших друзей в Стратфорде. Он нравился девочкам, потому что был красивым и довольно высоким для пятиклассника. Но девочки его не интересовали.
Он не знал, что он гей, потому что никто из нас не знал, что такое гей…
Мы бродили по развалинам, балансировали на каменном фундаменте и гадали, как выглядели комнаты до того, как дом сгорел дотла.
– Когда я разбогатею, куплю его и устрою в нем бильярдную, – сказал Рон.
Я ответил:
– А мне бы хотелось купить его и жениться на Фрэнси из соседнего классса. Знаешь ее? – Рон молча кивнул. – И мы бы здесь жили.
Я поднял кусок бетона и швырнул его в сторону рассыпающегося камина.
Покинув разрушенный особняк, мы некоторое время бегали по лесу и нашли несколько размокших порножурналов. Я попытался палкой открыть один из них, но журналы превратились в сплошное мокрое месиво. Мы сумели разглядеть всего несколько фотографий обнаженных женщин с черными треугольниками лобковых волос.
– Фу! – сказал Рон и отвернулся. Я смотрел на эти фотографии, и мое сердце гулко стучало. Порно тогда было незаконной редкостью, обычно его прятали. И вот оно попало мне в руки – размокшие, поврежденные снимки. Но какими же оглушающе притягательными они были! Я хотел забрать журнал с собой и спрятать, чтобы иметь возможность разглядывать расплывшиеся изображения обнаженных грудей и ягодиц, когда захочу. Но Рон посоветовал мне оставить журнал там, где мы его нашли: «Тебе нужны неприятности?»
Рон был одним из моих лучших друзей в Стратфорде. Он нравился девочкам, потому что был красивым и довольно высоким для пятиклассника.
Мы пошли обратно к моему дому. По дороге мой приятель зачем-то заглянул в ливневую канализацию.
– Там пять долларов! – завопил он.
– Что?
И вправду, на дне водостока лежала пятидолларовая банкнота.
– Как бы нам ее достать? – озадачился Рон. Я никогда не видел его настолько взволнованным.
– Давай поднимем решетку, – сказал я. Мы вцепились в мокрые, скользкие металлические прутья.
– Раз, два, три, тяни! – командовал я, но, несмотря на все наши усилия, решетка не сдвинулась с места.
– Может, туда можно из другого места пролезть? – спросил Рон. Мы огляделись. Никакого прохода в канализацию поблизости не наблюдалось.
– Давай найдем палку, – предложил я. Мы поискали на обочине дороги и нашли длинную тонкую палку. Один ее конец я обмазал грязью и медленно опустил его в сток. С первой попытки купюра прилипла к палке. Я вытянул ее, и Рон схватил вожделенную бумажку.
– У меня есть пять долларов! – истошно закричал он, подскакивая на месте. Мы осмотрели купюру. Она была мокрой и перепачканной в сточной грязи. Но все-таки эта зеленая штучка выглядела прекрасной!
– Я дам тебе доллар, потому что ты помог мне ее достать, – посерьезнев, весомо сказал Рон.
– По-моему, это справедливо, – немедленно и столь же весомо ответил я. Доллар был для меня настоящим богатством. Тем более ценным, что подарила мне его не бабушка, как она иногда это делала, а великодушные боги ливневой канализации!
Мы решили сегодня же потратить найденные деньги и пошли ко мне домой, чтобы попросить мою маму довезти нас на автомобиле до универмага.
– А зачем ты заглянул в этот водосток? – спросил я Рона по дороге.
– Я не знаю! – развел он руками.
Мы вошли в дом, и он закричал:
– Бетси, я нашел пять долларов!
Бетси – имя моей мамы. Она, как истинная демократичная хиппи, просила моих друзей называть ее по имени.
– Мы можем поехать в «Брэдлис»? – спросил я.
«Брэдлис» был самым дешевым из всех универмагов в Стратфорде. На вершине иерархии городских универсальных магазинов стояли «Мейси» и «Блумингдейл», но мы не могли позволить себе что-то покупать ни в одном из них: цены там кусались. А вот в «Брэдлис» мы всегда делали большую часть покупок. Здесь пахло жареной едой, между стеллажами с дешевыми товарами слонялись толпы иммигрантов и коннектикутских бедняков. Мы сели в мамин «Плимут» и быстро доехали до универмага.
– Я даю Моби доллар, – объявил Рон, – потому что он помогал мне, когда я нашел эти пять долларов.
Мама улыбнулась.
– Очень мило с твоей стороны, Рон. Моби, что ты хочешь купить?
– Пластинку «Convoy», – ответил я без малейшего колебания.
Я услышал песню «Convoy» по радио и сразу влюбился в нее. В ней пелось о тяжелых грузовиках, фурах и рефрижераторах, и это была самая лучшая песня, которую я когда-либо слышал. Я понятия не имел, что такое «медведь в воздухе», и никогда не слышал о компании «Kenworth»
[94], но все в мире «Convoy» казалось необычным.
Мама припарковалась рядом с огромной кучей тающего серого снега. Мы с Роном побежали к зданию магазина, крича:
– Догоняй, мам!
– Скорее, Бетси!
Доллар был для меня настоящим богатством. Тем более ценным, что подарила мне его не бабушка, как она иногда это делала, а великодушные боги ливневой канализации!
