Я включил стилофон и провел стилусом по клавишам. Звук был неровным, ломаным, но неожиданно красивым.
– А можно мне послушать песню? – спросил я.
– Она еще не сведена.
– Ничего страшного.
Дэвид вставил диск в студийный проигрыватель, нажал кнопку воспроизведения и закурил сигарету.
– Она называется «Slip Away», – сказал он, выдыхая дым. Песня зазвучала – красивая, сильная, уязвимая, полная тоски. Через четыре или пять минут она закончилась, но мы молчали. Дэвид курил, а я мысленно продолжал слушать волнующие сердце звуки и слова.
– Дэвид, она прекрасна! – искренне сказал я.
– Спасибо.
– Нет, правда, так и есть! Это чудесная песня! Спасибо, что дал послушать.
Он погасил сигарету.
– Пойдем посмотрим, как там ужин?
– Она называется «Slip Away», – сказал он, выдыхая дым. Песня зазвучала – красивая, сильная, уязвимая, полная тоски.
«Slip Away» меня потрясла. Никто не назвал бы ее лирической, или крутой, или танцевальной. Она не казалась и современной. Но это была одна из самых красивых и беззащитных песен Дэвида Боуи, которую я когда-либо слышал.
Во время ужина мы все не переставали болтать – за исключением Лу, который, похоже, легко обходился без общения, занимаясь исключительно едой и водкой с содовой. Мы говорили о новых фильмах, о холоде в Нью-Йорке, о наших новых альбомах, концертах и друзьях – обо всем. После обеда вся компания устроилась в библиотеке, и Дэвид стал весело рассказывать нам какую-то чепуху и анекдоты. Я никогда прежде не видел его настолько счастливым и расслабленным.
Лори, Иман и я смеялись, слушая Дэвида. Лу заснул на диване. Лори протянула руку и осторожно взяла из его руки наполовину наполненный стакан. Потом мы танцевали и пели.
Через час Лу, вздрогнув, проснулся и, нахмурившись, огляделся, вспоминая, где находится.
– Который час? – спросил он.
– Одиннадцать, – ответил я. – Кажется, нам пора уходить.
Мы все вышли в коридор. Я завернулся в свое зимнее снаряжение, как мумия; Лу и Лори надели куртки – не такие теплые, как та, что была на мне, но гораздо более стильные.
– Спасибо за чудесный вечер! – сказал я Иман, обнимая ее и целуя.
– Ой, подожди! – вскинулся Дэвид и убежал. Вернулся он, держа в руках стилофон.
– Вот, возьми. – Он протянул мне розовую коробку с изображением танцующих хипстеров 60-х.
Я задохнулся от радости:
– Ты уверен, Дэвид?!
– Я купил на eBay пять штук! – Он прижал розовую коробку к моей груди. – Ты же король дискотеки, вот и возьми его себе!
Я крепко обнял его.
– Спасибо, Дэвид! И еще раз скажу: твоя новая песня прекрасна!
Он смущенно улыбнулся:
– Спасибо, Моби…
В лифте Лу спросил:
– Что он тебе подарил?
– Стилофон. Это такой маленький синтезатор. – Я протянул ему коробку.
Он взял ее, открыл и внимательно изучал инструмент, пока мы шли через вестибюль. Потом взял стилофон в руки, и я включил его. Лори Андерсон и швейцар с удивлением смотрели на нас. Лу провел стилусом по клавишам – раздался характерный тонкий ломаный звук. Лу посмотрел на меня и засмеялся.
Он водил стилусом по крошечным клавишам и улыбался, слушая странную ломаную музыку.
Дариен, Коннектикут
(1978)
Я услышал, как один из семиклассников на игровой площадке средней школы Мидлсекс рассказывал, как его старший брат пытался курить наркотик.
– У меня есть такое дома, – сказал я с беззаботностью, которой на самом деле не ощущал.
Я был маленький и бедный и не имел отца. Скотт Деккер, Кит Морган и Найджел Дэйкотт были самыми крутыми семиклассниками во всей школе. Мы учились в одном классе, но я никогда не попадал в их поле зрения.
– Нет, у тебя этого нет, – хмыкнул Скотт.
– Есть! Могу показать – сказал я.
– Ладно, принеси завтра в школу.
Я знал, что мама хранит это в черной лакированной шкатулке, стоявшей на пианино, которое подарила ей бабушка. После школы у меня была пара часов, прежде чем мама придет с работы, так что я взял то, что мне нужно, насыпал в пакет для сэндвича, разбавив для солидности орегано, и отнес Скотту, Киту и Найджелу.
Никто из них до сих пор не имел дело с незаконными веществами. Кит забрал у меня пакет, сказав, что это круто. Но я всего лишь дал им то, что украл у мамы.
* * *
После того, как я доказал ребятам, что могу быть полезен, Кит пригласил меня к себе с ночевкой – с условием, что я принесу еще наркотиков. Его родители уехали из города. Сестра Кита страдала шизофренией, и, когда он навещал ее в Сильвер-Хиллс, местной больнице для богачей с душевными болезнями, она давала ему антипсихотики, которые ей выписывали.
Мы пришли к нему домой.
– Твои родители точно уехали? – спросил я. Мне никогда не доводилось ночевать у друга без его родителей. Я нервничал, но хотел, чтобы Кит думал, что я крутой.
– Они в Северной Каролине! – весело ответил он.
Пока родители Кита были в отъезде, за ним присматривала соседка Вики. Она была красивой блондинкой и училась в старшей школе Дариена. В тот вечер она пригласила в дом Кита кучу своих друзей, ребят постарше нас с Китом, и принесла ящик пива, украденный из родительского гаража.
Вики, Кит и я ждали гостей, сидя у телевизора.
Я хотел тусоваться со старшими и крутыми ребятами. Я желал, чтобы они принимали меня, приглашали к себе домой, катали на своих яхтах, приглашали в клубы, в которые ходили вечерами. Но они были мне не очень-то приятны. Никому из них не нравилось то, что любил я: научная фантастика, животные, «Топ-40 Америки» Кейси Кейсема, Beatles…
В дверь позвонили. Начали собираться друзья Вики.
Мы с Китом мешали коктейль из водки, апельсинового сока, коричневого сахара и безалкогольного напитка «Доктор Пеппер». Коричневый сахар мы выбрали потому, что он казался интереснее, чем белый.
– Вкусно, – сказал я, пробуя коктейль.
От пива и виски, которые мне уже довелось пробовать, меня тошнило. Но сладкие напитки, например шампанское и кремовый мятный ликер, я переносил хорошо, они мне нравились.
Вечер продолжался, появились еще несколько подростков постарше в футболках с надписями Led Zeppelin, Yes и Rolling Stones.
К полуночи у меня в глазах все плыло, и я с трудом мог стоять на ногах. Вики обнималась с одним из своих приятелей из школы. Компания футболистов пила на кухне пиво и слушала Джими Хендрикса
[117]. Я подошел к ним, пробормотал: «Я обдолбался!» – и упал.
