Когда я собрался уходить, появились музыканты группы Pantera, Винс Пол и Даймбэг Даррелл, в компании своих приятелей из «Ангелов Ада»
[122].
Я не был знаком с коллективом Pantera, но мне нравились записи этих ребят. Когда Келли первый раз была у меня в 1999 году, я поставил для нее песню «The Great Southern Trendkill», пока готовил ужин. Потом она слушала «Belle and Sebastian» и «Fairport Convention», они ей понравились. Но когда Фил Ансельмо
[123], исполняя песню «War Nerve», завопил «fuck the world for all it’s worth»
[124], она посмотрела на меня и спросила:
– И ты это слушаешь?
– Я люблю Pantera! – с энтузиазмом ответил я.
Она бросилась к CD-плееру, вытащила из него диск и поставила вместо него запись альбома Smiths.
И вот теперь я встретился с ребятами из Pantera, моими грув-метал-героями. Даррелл и Винс, как и все их друзья, были здоровыми и бородатыми, одетыми в черные кожаные штаны и куртки мужиками.
– Моби! – возопил Даррелл. – Это ты! Мы слушаем твой Play, и вот ты здесь! Ты гений! – И протянул мне руку. Я пожал ее, а потом бегло перезнакомился со всей компанией. – Нам нужно заснять тебя на видео!
Кто-то направил камеру на Даррелла, Винса, Томми Ли и меня, и мы начали петь «We All Made of Stars». Рыжебородый здоровяк из «Ангелов Ада», шести футов восьми дюймов росту, открыл бутылку виски «Crown Royal» и сунул ее мне в руки.
Что я должен был ему сказать? «Понимаешь, моей девушке Келли кажется, что у меня проблемы с алкоголем, и из уважения к ней мне необходимо месяц воздерживаться от спиртного»?
Вместо этого я взял бутылку и отхлебнул виски из горлышка.
– Кажется, трезвенник во мне сдался, – заметил я, возвращая бутылку здоровяку.
Он посмотрел на меня с неожиданно обеспокоенным видом.
– Ты трезвенник?! – пророкотал он.
– Уже две недели.
Он засмеялся и снова протянул мне бутылку.
– На хрен! Пей, мужик!
После того как мы прикончили бутылку, Винс крикнул:
– Мы должны поехать в «Clubhouse»! Моби, рванули!
Я слышал о «Clubhouse», стрип-клубе, принадлежащем Pantera, и тут же принял приглашение. В середине 90-х, когда мы с Дэмиеном начали ходить по стрип-клубам, меня мучили вина и стыд. Но эти чувства быстро пропали, как только я понял, что могу знакомиться с жутко сексуальными стриптизершами, а они не прочь встречаться со мной.
Я не был знаком с коллективом Pantera, но мне нравились записи этих ребят.
Мы вошли в клуб шумной компанией и сели в центре зала. Вскоре на столе появилась куча бутылок водки и виски, и нас окружили стриптизерши. Одна из них, стройная блондинка с короткой светлой прической, села рядом, застенчиво глядя на меня. На ней были только крохотные серебристые плавки от раздельного купальника.
– Привет, я Кэсси, – сказала она, пожимая мне руку.
– Привет. Моби, – сдержанно представился я.
– Я узнала тебя! – сверкнула она глазами. – Слушай, твоя музыка помогла мне выжить в очень трудные времена!
Рыжебородый здоровяк, с которым мы пили виски, уселся между нами и сунул мне бутылку водки «Ketel One».
– Эй, – крикнул он. – Моби трезв!
Я лихо хлебнул из горлышка и заорал:
– Уже нет!
Вся компания одобрительно взревела в ответ. Водка обожгла горло и наполнила желудок мягким огнем.
– Моби! – воскликнул Даррелл. – Нам стоит собрать группу!
– Стоящая идея! – поддержал его Томми, у которого на каждом колене сидело по стриптизерше. – Эта группа людям мозг взорвет!
Играть вместе с Дарреллом, Винсом и Томми? Гениально! Мы могли бы ездить на гастроли, постоянно пить и быть самыми страшными и аморальными рок-звездами на всей планете!
– Отлично! – воскликнул я. – Как назовемся?
– «Sober Fucks»!
[125] – сказал Даррелл. Мы рассмеялись и выпили за «Трезвых придурков».
Я огляделся в поисках Кэсси, но она исчезла. Две стриптизерши, сидевшие рядом со мной, начали целоваться. Одна из них повернулась ко мне, погладила по щеке и заявила:
– Парень, сегодня ты едешь со мной!
Другая сделала большой глоток водки из бутылки и сказала:
– Милая, если тебе нужна будет помощь, дай мне знать.
Дариен, Коннектикут
(1979)
Лучшей вещью в моей средней школе была библиотека. А лучшей вещью в библиотеке была подписка на «Rolling Stone»
[126].
Я не мог позволить себе покупать журнал, поэтому каждые две недели старался получить пришедший на абонемент свежий номер первым. Если этого сделать не удавалось, «Rolling Stone» пропадал, его воровали. Правда, журнал был полон длинных и довольно скучных статей о таких известных рок-группах, как Kinks, Rolling Stones и Who, но иногда проскакивали небольшие заметки о коллективах, играющих панк-рок и «новую волну».
Услышав по радио несколько песен Clash
[127] и Элвиса Костелло
[128], а еще увидев, как Сид Вишес
[129] исполняет «My Way» в комедии «Видео Мистера Майка Мондо», я решил, что мне нравятся «новая волна» и панк-рок. Но нужно было держать эту зарождающуюся любовь при себе. Крутые ребята из школы коллективно решили, что любая новая музыка, которую делают музыканты с короткими волосами, «странная» и «гейская». Если по радио в кафетерии звучала песня Гари Ньюмана
[130] или Talking Heads, они начинали скандировать: «Выключи!»
В начальной школе от других детей я узнал, что Дэвид Боуи особенно «странный» и «гейский». Когда мама купила Changesonebowie – один из двенадцатипенсовых альбомов лейбла звукозаписи «Columbia», – я влюбился в этого гениального рок-певца, но знал, что слушать его могу только в приватной обстановке.
