В последнем перед летними каникулами выпуске «Rolling Stone» была размещена рецензия музыкального журналиста и критика Грейла Маркуса на новый альбом Дэвида Боуи Lodger. Альбом был описан так красочно, что мне захотелось его купить. Моя коллекция музыки была скромной: семидюймовая пластинка «Convoy», первый альбом Aerosmith (подарок в прошлый день рождения) и сборник лучших хитов Beatles (подарок на Рождество). У меня не было пластинок «новой волны» или панк-рок-групп, имелась только неполная запись «I Fought the Law» Clash с радио на дедушкином диктофоне.
В летние каникулы заняться было нечем, и я решил, что главная моя цель в следующие три месяца – скопить денег и купить Lodger.
За день до окончания девятого класса я сидел в кабинете биологии с напарником по лабораторным работам Мэттом. Он рассказывал одному из своих друзей о вечеринке на катере, которую собирался вскоре устроить, и вдруг заметил, что я внимательно его слушаю.
Мы вместе делали лабораторные работы по биологии, но не дружили. Мэтт был крутым, а я нет. Но он небрежно сказал мне:
– А, Моб, у меня вечеринка. Можешь прийти, если хочешь.
Это было то, что надо!
Всю неделю перед вечеринкой Мэтта я думал, что надеть и как себя вести. Если я правильно оденусь, буду правильно стоять и придержу растущую любовь к «новой волне», думалось мне, то меня станут приглашать на вечеринки к крутым парням. Я даже надеялся, что, возможно, заведу себе девушку – хотя и понимал, что такое вряд ли случится.
Моя одежда по большей части была куплена в сэконд-хенде, но на Рождество бабушка подарила мне новую футболку для регби от «Izod». Я решил, что Мэтт и его друзья могут надеть что-то подобное. Накануне вечеринки я облачился в футболку и джинсы Wrangler и перед зеркалом в маминой спальне репетировал, как буду стоять на палубе катера среди ребят.
Если я правильно оденусь, буду правильно стоять и придержу растущую любовь к «новой волне», думалось мне, то меня станут приглашать на вечеринки к крутым парням.
Я попробовал стоять с руками в карманах. Было неплохо, но мне показалось, что это недостаточно круто. Я попробовал стоять с руками на боках. Выглядело тоже хорошо, но несколько амбициозно. Наконец было решено, что надо весь день держать руки скрещенными на груди.
В день вечеринки я оделся, еще раз постоял в правильной позе перед зеркалом и поехал на своем зеленом велосипеде к частному доку семьи Мэтта. Док был абсолютно новый, сделанный из сияющего алюминия. И в нем не было ни катера, ни ребят.
Вдыхая запах водорослей и щурясь на солнце, я посмотрел на воду. Вдали плавали несколько яхт и катеров. Какие-то ребята, похожие на Мэтта и его друзей, катались на водных лыжах. Я хотел помахать им, позвать, но понял, что проще будет сесть на велосипед, поехать домой и посмотреть телевизор.
* * *
Неделю спустя мой друг Роб позвонил мне (мы подружились давно: оба страстно любили научную фантастику) и сказал, что «Уи Берн», самый дорогой и эксклюзивный загородный клуб Дариена, набирает кэдди
[131]. Роб не нуждался в работе – его отец был вице-президентом в «Exxon», – но знал, что в ней нуждаюсь я. Работа кэдди казалась многообещающей. Правда, я никогда не был в гольф-клубе и ничего не знал о гольфе.
Но я хотел купить Lodger, и мне нужна была работа. Мама давала мне 50 центов в неделю за то, что я косил траву на нашем газоне и убирался в доме. Но с таким доходом я смог бы накопить на альбом только через три месяца. Найти официальную работу я не мог, потому что мне было всего 13 лет. А вот на должность кэдди, сказал Роб, брали и таких подростков, как я.
Сразу же после разговора с Робом я на велосипеде доехал до «Уи Берн», припарковал велосипед у домика кэдди – рассыпающейся хижины, стоящей по соседству с парковкой для автомобилей сотрудников вдали от взглядов посетителей. Я постучал в дверь и услышал сдавленное: «Что?»
Я открыл дверь. Внутри было жарко и душно. Шарообразный человек в голубой футболке для гольфа, сидевший за обшарпанным столом, поднял на меня глаза. Он обильно потел.
– Да?
– Я хотел бы получить работу кэдди, – неуверенно сказал я.
Он оглядел меня с ног до головы.
– Ты когда-нибудь был кэдди?
– Нет, – пришлось признаться мне.
– Ты хоть в гольф играть умеешь?
– Нет, – уныло повторил я.
Он закатил глаза и тяжело вздохнул.
– Ладно. Найди кого-нибудь из кэдди, он покажет тебе, что тут и как. Потом жди вместе со всеми. Если на поле понадобится работник, я тебя вызову.
Сбоку от хижины за столом сидела группа кэдди и играла в карты. Все они были старшеклассниками 16–17 лет. Собравшись с духом, я как можно более кротко обратился к ним:
– Привет! Тот парень в доме велел мне попросить кого-нибудь показать мне окрестности.
Двое ребят задумчиво посмотрели на меня и снова уткнулись в свои карты.
– Том, – сказал один из них, не поднимая головы, – иди, твоя очередь.
– Черт! – сказал светловолосый парень. Он бросил карты на стол, взял с него планшет с прикрепленными к нему листами бумаги и встал. На нем были новенькие кроссовки Adidas.
– Мне нужна работа, чтобы купить пластинку, – ответил я.
– Ладно, иди за мной, – сказал он и пошел прочь от стола. Я побежал за ним.
– Ты когда-нибудь был кэдди? – спросил Том.
– Нет.
– Ты играешь в гольф? Твой отец играл в гольф?
– Нет, – ответил я. – Мой отец умер.
Он остановился и сочувственно посмотрел на меня.
– Ох, прости. Ладно, впиши здесь свое имя, – протянул он мне планшет с бумагой. – Когда будет твоя очередь, тебя позовут.
Он прошел к небольшой лужайке для гольфа и поднял с земли старую сумку с клюшками.
– Вот, надевай, – сказал он, протягивая мне сумку. Я чуть покачнулся от ее немалого веса, но все же нацепил на плечо.
– Тут нет ничего сложного, – сказал Том. – Ты носишь сумку и подаешь этим придуркам клюшки. Ты еще маленький, так что тебе дадут старперов. Они ходят медленно, у них не так много клюшек, и они дают чаевые ни за что.
Он помолчал и вдруг спросил:
– Зачем тебе это?
– Мне нужна работа, чтобы купить пластинку, – ответил я. – Lodger Дэвида Боуи.
– Ты мог бы стричь газоны.
– У нас нет косилки.
Я видел, как он что-то быстро прикидывает. У меня нет отца, и мне нужна работа, чтобы купить пластинку, но у моей семьи нет газонокосилки. Очевидно, я беден.
Наконец он улыбнулся мне.
