Дослушав Lodger, я поставил «Heroes». Зазвучала «Joe the Lion», и гостиная с ее старой мебелью и спящими животными исчезла. Я оказался в темном баре, полном невыразимо печальных людей. Музыка казалась потусторонней, созданной тонкими бледными музыкантами, живущими в тоннелях метро.
А затем началась «Heroes». Я слышал ее однажды поздно вечером по радио, на нью-йоркской волне WNEW. Обычно эта радиостанция транслировала классический рок. Я слушал и не мог себе представить, какие инструменты дают такое необычное, космическое звучание. Гитары? Синтезаторы? Неожиданно музыка вызвала у меня, подростка, одержимого научной фантастикой, странный вопрос. Как человечество будет жить через тысячу лет?.. Я рос с убеждением, что будущее будет стерильным и безопасным. «Heroes» звучала так, словно будущее будет другим – полным красоты и тихой печали…
На внутреннем конверте я прочитал текст: «We can beat them, just for one day»
[134]. И музыка обрела иной смысл. Зло всегда одерживает победу. Жестокость всегда побеждает. Но на короткий миг мы можем обрести любовь и тихое счастье.
Песня закончилась, и я переставил иглу проигрывателя, чтобы послушать ее снова. Это была самая прекрасная песня, которую я слышал. Почему на радио 20 раз в день звучала «Devil Went Down to Georgia», а «Heroes» была записана на дешевом виниле?!
Потом я перевернул пластинку, чтобы послушать оборотную сторону сингла. Помимо «The Secret Life of Arabia», на ней была только тихая музыка без ударных и вокала, похожая на саундтрек фантастического фильма. Я никогда прежде не слышал, чтобы почти целая сторона пластинки была заполнена инструменталкой. Но Дэвид Боуи был моим новым кумиром, и я решил, что он знал, что делал. Он был инопланетным музыкантом, космическим гением. Он выпустил кучу альбомов, его песни звучали на радио, он выступал на ТВ. Так что, размышлял я, если мне непонятна его «фоновая» музыка, то в этом лишь моя вина.
От меня требовалось только слушать оборот «Heroes», пока я не начну его понимать.
Нью-Йорк
(2002)
– Так почему Eminem вас так ненавидит?
В каждом интервью так или иначе поднимался этот вопрос. Меня воспитывали прогрессисты, с раннего детства я твердо знал, что нетерпимость и дискриминация устарели и ошибочны. У 60-х и 70-х годов были свои недостатки, но они вслух говорили о толерантности.
В начале 90-х президентом был избран Билл Клинтон, вверх рванул альтернативный рок. Nirvana и R.E.M. c неожиданной силой провозгласили: расизм – это плохо; антисемитизм – это плохо; женоненавистничество – это плохо; гомофобия – это плохо.
А затем случилось что-то странное. В конце 90-х музыканты начали бесцеремонно прославлять в клипах и текстах песен женоненавистничество и гомофобию. Мне казалось, что толерантность оттесняется в прошлое. Я, продукт воспитания хиппи, не мог молчать. И полагал, что другие музыканты, воспитанные в прогрессивных семьях, также выскажутся. Но ошибался. Вскоре стало ясно, что о гомофобии и женоненавистничестве я говорю в одиночестве.
Я критиковал некоторые тексты Eminem, хоть и было очевидно, что он талантлив. Его женоненавистничество и гомофобия были в какой-то степени позой. И он давал это понять. Но фанаты Eminem – в основном школьники – не улавливали нюансов в его текстах. Они слышали только то, что их платиновый герой призывает в своем рэпе к насилию над женщинами и геями.
В начале 2001 года я давал интервью в студии MTV на Таймс-сквер. Я сидел в знакомом черном кресле с подушками, и знакомый звукорежиссер прицепил микрофон-петлицу на мою куртку. В сотый или, возможно, пятисотый раз прозвучал вопрос: «Почему Eminem вас ненавидит?»
Где-то в глубине души я все еще был панк-рокером. Поэтому с усмешкой сказал:
– Не знаю. Возможно, Eminem – гей, и я ему нравлюсь.
Вскоре я понял, что эти слова подлили масла в костер моей потихоньку разгоравшейся войны с Eminem. Он прочел интервью, пришел в ярость и в клипе «Without Me» оделся так, как обычно одевался я. А потом на сцене «меня» жестоко избили. Он изготовил куклу «Моби» в человеческий рост и на каждом концерте стрелял в нее из револьвера.
Поначалу мне казалось, что это смешно. Мне даже немного льстило то, что поп-звезда так сильно одержима ненавистью ко мне. Но на всякий случай взял на полтона ниже и теперь говорил в интервью: Eminem – не единственный и не худший из женоненавистников и гомофобов. И действительно, бесчисленные музыканты и рэперы, казалось, стремились перещеголять друг друга в выражении нетерпимости. Я даже слышал о том, что гомофобия распространяется в танцевальном сообществе. И пришел в ужас – ведь хаус-музыка появилась на свет и развивалась именно в гей-клубах!
Находясь на гастролях в Детройте, я давал интервью местному журналисту в эфиопском ресторане. Мы ели пряную еду с губчатым эфиопским хлебом, и он спросил:
– Но почему вы конфликтуете с рэперами Eminem, Кидом Роком и им подобными?
Я нервно сглотнул.
– Потому что нетерпимость неправильна и опасна! Как бы люди отреагировали, если бы Eminem, Кид Рок и все эти ню-металлические парни начали вместо унижения женщин и геев призывать к насилию над черными и евреями? Почему одну нетерпимость MTV и звукозаписывающие компании принимают, а другую – нет? Разве не любая нетерпимость должна быть уничтожена?
Он помолчал, потом сказал:
– Да, но многие женщины – сучки…
Я онемел. Это был журналист, наверняка с университетским дипломом, представитель четвертой власти в XXI веке.
– Что?
– Понимаете, Eminem и Кид Рок имеют дело со множеством золотоискательниц и стерв.
Возможно, Eminem – гей, и я ему нравлюсь.
Теперь я был в ужасе.
– И это оправдание женоненавистничества?!
Я хотел, чтобы мир был прогрессивным и инклюзивным, как телешоу, которые мы с мамой смотрели во времена моего детства. Нетерпимость не могла быть вопросом этики и культуры поведения. Она стояла за самыми страшными злодеяниями в истории человечества. Ведь геноцид – это та же нетерпимость, только в промышленных масштабах.
* * *
За день до церемонии вручения наград MTV Video Music Awards 2002 года мне позвонил Роберт Шмигель. Он был известным голосовым актером, работающим с куклами, комиком, юмористом и писателем. Шмигель несколько раз брал у меня интервью, и, хотя был резок со мной, я восхищался его комедийным гением. Мне нравился созданный им персонаж – язвительный пес-кукла по кличке Триумф. С этой куклой-марионеткой он постоянно выступал.
У Роберта появилась идея. Посреди шоу я должен был сесть позади Eminem и его свиты. А затем Триумф показался бы на сцене и начал задирать нас обоих. Я с радостью согласился.
Перед церемонией сотрудник MTV проводил меня к креслу посреди первого ряда. Позже я получил награду за «We All Made of Stars» и пересел – на место позади Eminem.
