Я хотел нормально выглядеть на вечеринке, поэтому заранее обдумал свой наряд: темно-синяя рубашка поло из «Гудвилла», джинсы Lee из норуолкского магазина Армии Спасения и ветровка Penguin, которую бабушка купила для меня в комиссионном магазине Общественной ассоциации Дариена. Кот Такер и собака Квини последовали за мной в ванную, где я долго разглядывал свое отражение в зеркале над раковиной. Они были добрые животные и любили меня безоговорочно. На вечеринке такого отношения ожидать не приходилось. Крутые ребята, которые должны были на нее прийти, вели себя как дикари. Я знал, что они будут омерзительно хохотать, если кто-нибудь из них догадается, что вся моя одежда куплена в сэконд-хенде. Наконец, я решил, что выгляжу вполне нормально, оторвался от зеркала и направился вниз.
– Мам, мне пора, ухожу! – крикнул я в сторону гостиной. – На вечеринку!
– Ладно, развлекайся! – был ответ.
– Не знаю, когда вернусь!
– Только не задерживайся допоздна!
Я подумал, что она, должно быть, шутит. Я никогда в жизни не задерживался допоздна. Иногда летом катался на велосипедах с друзьями до тех пор, пока не темнело, но только до девяти часов вечера. А иногда задерживался у моего друга Роба – у него был цветной телевизор и видеомагнитофон, – но возвращался домой никак не позднее 22.00.
Мы тусовались и развлекались, как умели: смотрели телевизор и катались на своих десятискоростных «Schwinn»; ездили в «Пластинки Джонни» – поглазеть на альбомы, которые хотели бы когда-нибудь купить.
Я сел на велосипед и поехал к Дэйву. Его дом был маленьким по меркам Дариена, но не меньше моего, и стоял в большем отдалении от вокзала, нежели мой.
Дверь открыла мама Дэйва.
– Он наверху, в своей комнате! – весело сообщила она. – Джим тоже там!
– Спасибо, миссис Марден!
Я поднялся наверх. В комнате Дэйва звучала песня Элвиса Костелло, а сам он сидел на полу, держал в руках обложку альбома This Year’s Model и благоговейно на нее смотрел.
– У тебя есть пластинка Элвиса Костелло?! – изумленно спросил я.
– Да, – небрежно ответил Дэйв. – Мы с мамой купили, когда ездили в Нью-Йорк.
Мы с Джимом с завистью посмотрели на него: нам не приходилось бывать в Нью-Йорке, хотя он располагался от Дариена не очень далеко. Он был для нас неизведанной землей, которая изобиловала всем, что мы любили.
Мы уже давно слушали «новую волну». Но крутые ребята в школе все еще злобно высмеивали эту музыку, как и панк-рок. Поэтому в школе мы помалкивали о том, что нам нравятся Элвис Костелло и Clash.
Звучала песня «Pump It Up». Я несколько раз слышал ее на WNEW, и мне она понравилась. Музыка была энергичной и очень необычной – будто гудел улей с растревоженными пчелами. Я весь обратился в слух – не понимал, что говорит Дэйв; забыл, зачем пришел. Песня была быстрой и до абсурда захватывающей. Мне хотелось прыгать вверх-вниз, крушить мебель и кричать в окно на весь Дариен: «Да пошли вы!»
Но песня закончилась, я пришел в себя и спросил:
– А к кому мы идем?
– К Синтии Корсилья, – ответил Дэйв.
Синтия училась в моем классе, и я страстно желал ее. Она, само собой, была моей ровесницей, но я выглядел как ребенок, а она – как итальянская кинозвезда. И мы с друзьями собирались пойти к ней домой! Я тут же представил: вот она танцует со мной, потом ведет в свою комнату, целует и становится моей вечной любимой подругой…
– Ну, годится, – небрежно сказал я.
Мы посовещались и решили не садиться на велосипеды. Отправились на вечеринку пешком. Я был рад, что мы были одеты почти одинаково. Это утверждало меня в мысли, что наряд из джинсов, рубашки поло и кроссовок выбран правильно.
Мы прошли мимо моего дома. Я увидел свет в окне гостиной, где мама смотрела телевизор. При мысли о том, что она сидит в одиночестве, у меня стало тяжело на душе. Мне захотелось отказаться от своих планов и пойти домой, чтобы быть рядом с ней. Но все-таки я отвернулся от светящегося окна и продолжил свой путь.
Через несколько минут мы встали возле дома Синтии Корсилья. Было слышно, как за его стенами громко играет музыка. Звучала песня «Casey Jones» группы Grateful Dead.
– Ну что, заходим? – храбро спросил Джим.
– Ну, – неожиданно тихо и вяло ответил Дэйв, – я только слышал об этой вечеринке…
Да, подумал я, мы явно сделали что-то не так. Нас не приглашали, и мы были не теми ребятами, которые могли просто так войти в дом и налить себе пива.
Я увидел свет в окне гостиной, где мама смотрела телевизор. При мысли о том, что она сидит в одиночестве, у меня стало тяжело на душе.
– Может, сначала посмотреть, что там да как? – неуверенно предложил я.
Мы тихонько прокрались за угол дома и поставили под окном кухни на попа металлическое ведро. Джим смело встал на него.
– Там Том Рэнд. И Чаз Уокер. И Маффи Чайлдресс. И Скутер Борден, – доложил он. – Пьют пиво.
– А девочки есть?
– Мэтт Порретта целуется с Джеком Иканом у задней двери.
Это было захватывающе. Мы, по существу, присутствовали на вечеринке! Хотя фактически находились на улице и слушали репортаж с перевернутого ведра. Джим, правда, красноречием не отличался. Через пять минут мы перенесли ведро к другому окну. На этот раз корреспондентом в прямом эфире стал Дэйв.
– Там Марк Палмер, он разговаривает с Синтией! По телевизору идет «Би Джей и Медведь». Билл О’Нил сидит на диване с Эрин Банч и Скоттом Макбрайдом. О, и Стив Ларкин тоже там!
У меня кровь застыла в жилах. Стив Ларкин был моим заклятым врагом. Я никогда не дрался по-настоящему, а он ударил меня кулаком в живот на игровой площадке. С тех пор я его ужасно боялся. Мои сладкие грезы о поцелуях Синтии Корсилья сменились паническими мыслями о том, что Стив Ларкин и его приятели-футболисты разорвут меня на части. Стараясь казаться спокойным, я спросил:
– Может, хватит? Пойдем отсюда?
Дэйв слез с ведра. Мы прокрались через двор и вернулись на улицу. Мое настроение сразу улучшилось. Я чувствовал себя отважным искателем приключений – как будто пришел с друзьями на вечеринку и плюнул в сторону Стива Ларкина. Пусть Синтия Корсилья не стала моей вечной любимой подругой. Но Дэйв рассказывал мне о ней с ведра. Я находился рядом с желанной девушкой! И этого было достаточно.
– Хотите пойти послушать другую сторону пластинки Элвиса Костелло? – спросил Дэйв.
Нью-Йорк
(2002)
«Teany» недостатка в посетителях не испытывало. Но первые месяцы после открытия кафе мы с Келли почему-то терпели убытки. Потом друг, владевший рестораном на Ладлоу-стрит, сказал мне: «Если ты тратишь больше, чем получаешь, отпимизируй расходы. Прежде всего закупки и уровень сервиса».
