Ох. Так вот в чем решение!
Я рассказал об этом Келли, и она энергично взялась за оптимизацию нашего малого бизнеса. У нее это хорошо получалось, и вскоре дела пошли на лад. При этом количество посетителей не уменьшилось. Это было замечательно. Это означало, что «Тeany» не придется закрывать.
Закрытие кафе разбило бы мне сердце. Оно стало мне вторым домом. Каждое похмельное утро я приходил туда за выпечкой с веганским крем-сыром. Днем я проводил там встречи и интервью, а по вечерам встречался с друзьями, и мы играли в скрабл, а потом шли куда-нибудь и напивались. К тому же в «Тeany» было светло, тихо и чисто – в отличие от темных гастрольных автобусов, в которых я провел большую часть времени за последние несколько лет.
В день празднования Хэллоуина я находился дома: в туре образовался короткий перерыв. Мне нужно было идти на вечеринку, но сначала хотелось заглянуть в «Тeany» – съесть кусок шоколадного торта, а заодно похвастаться своим маскарадным костюмом. Я считал, что оделся как клавишник из группы Journey или Loverboy, хотя понятия не имел, как выглядел клавишник из Journey или Loverboy. На мне были красные брюки, белые ботинки, красная футболка без рукавов, длинный темный парик, большие солнечные очки и красная куртка со множеством молний, как у Майкла Джексона.
Чуть раньше я позвонил Келли и рассказал о костюме. Спросил: «А ты одета ведьмой? Посетители не разбегутся?» Она засмеялась и ответила, что работает в обычной одежде, только нацепила на нос пластиковый свиной пятачок и наложила кое-какой грим.
Соглашаясь на психотерапию для любовных пар, я предполагал, что врач поздравит меня с тем, что я прекрасно осознаю свои потребности, а затем вежливо скажет Келли, что она сумасшедшая.
Наши близкие отношения, что восстановились после разрыва в день открытия «Teany», продолжались. Но вот праздники почему-то мы теперь вместе не отмечали.
Добравшись до «Тeany», я, минуя зал, сразу спустился в подвал, где располагался офисный кабинет Келли.
– Это ты? – спросил я, указывая на свиной пятачок на ее носу и раскрашенные розовым щеки.
– Это ты? – засмеялась она, снимая с меня черные очки и дергая за густые космы парика. Потом спросила: – Ты был в зале?
– Еще нет.
– Тебе стоит зайти. Там Дэвид Боуи, Иман и их маленькая дочь.
– Ух ты! – обрадовался я. – Тогда побегу к ним!
Но Келли остановила меня.
– Подожди. Мы можем поговорить?
– Да, – ответил я, внезапно встревожившись. Вопрос «Мы можем поговорить?» всегда приводил меня в ужас, потому что обычно это означало, что человеку от меня что-то нужно или я сделал что-то не так.
Келли нахмурилась, взяла меня за руку и вывела из кафе. Мы пошли на запад по Ривингтон-стрит и присели на скамейку в скверике, разбитом возле старого кирпичного здания.
– Я больше так не могу! – решительно заявила Келли.
– Как?
– Быть в полигамных отношениях!
После того как мы снова начали встречаться, договорились, что ничем не обязаны друг другу в том, что касается интимных отношений. «Измены» позволялись – и мне, и ей. Но Келли ни с кем не встречалась и продолжала тяжело переносить мои разгульные похождения. Она настояла на том, чтобы мы стали вместе ходить на сеансы психотерапии для любовных пар.
Соглашаясь на это, я предполагал, что врач поздравит меня с тем, что я прекрасно осознаю свои потребности, а затем вежливо скажет Келли, что она сумасшедшая. Но этого не случилось.
Наш первый сеанс был довольно приятным – 45 минут знакомства с деликатным и чутким психотерапевтом. Но во вторую встречу я рассказал ему о своем детстве и о том, что все романтические отношения, которые у меня были в жизни, вызывали изнурительные приступы паники. И тогда он мягко сказал:
– Знаете, Моби, возможно, вам стоит подумать о том, чтобы приходить на терапию одному, без Келли. И несколько раз в неделю.
Я был ошарашен и сразу же отказался от его предложения. Во мне жила уверенность: мое душевное здоровье в порядке; парализующие приступы паники случались из-за того, что я встречался не с теми людьми.
Мы с Келли еще несколько раз ходили на сеансы, но они становились все более неприятными: моя женщина кричала, а мне хотелось убежать. Я все больше пил, принимал все больше наркотиков и все более неразборчиво занимался сексом.
И вот теперь Келли дошла до критической точки. Она смотрела на меня с ненавистью.
– Я слишком долго терпела это дерьмо! – резко и гневно сказала она. – С меня хватит!
Я растерянно взмолился:
– Но пойми ты меня, наконец! Моногамные отношения вызывают у меня приступы паники!
– Это чушь собачья! – отрезала она.
– Это не так, и ты это прекрасно знаешь! Я хочу постоянства, но паникую.
Ее взгляд был полон презрения. Она не верила мне.
– Мне очень жаль, Келли, – сказал я. – Но мне не дано стать другим.
Теперь меня никто не любил и не пытался вытянуть из грязи. Я остался один и мог продолжать жить как хочу.
За годы наших отношений Келли научилась справляться с болью, которую я причинял ей. Она встала со скамейки, выпрямила спину и процедила сквозь стиснутые зубы: «Иди на хер!» – и почти побежала вниз по Ривингтон-стрит к «Teany».
Мы расставались множество раз, но сейчас все было по-другому. Я знал, что мы уже не помиримся, не сойдемся, никогда не будем заниматься сексом в ее кабинете и на крыше над моей квартирой. Это был конец. Мне было грустно. Но неожиданно я почувствовал облегчение. Я был свободен. Я мог забыть о чувстве вины перед Келли. И мог больше не ходить к психотерапевту, который пытался заставить меня спуститься в мой внутренний ад, честно взглянуть на свою панику и вступить с ней в борьбу.
Теперь меня никто не любил и не пытался вытянуть из грязи. Я остался один и мог продолжать жить как хочу.
Солнце уже зашло. Зажглись уличные фонари. Я покинул сквер и направился в ближайший знакомый бар.
В обнимку со своей паникой, алкоголизмом и распущенностью.
Нью-Йорк
(2003)
Побывав в рок-клубе «У Дона Хилла» в Сохо впервые, я сломал лодыжку. Случилось это давно, в 1995 году. Под конец вечера мне, абсолютно пьяному, пришло в голову забраться на сцену и потанцевать под «I Wanna Be Your Dog» группы Stooges. Весело попрыгав минут пять, я свалился со сцены.
Женщина из «Elektra», моего звукозаписывающего лейбла, отвезла меня на такси домой и вызвала «скорую». Неделей позже я вернулся к «Дону Хиллу» на костылях и с того времени стал там завсегдатаем.
Сегодня я пришел сюда посмотреть на группу Satanicide. Двое моих друзей, талантливый вокалист Фил и гитарист-виртуоз Дейл, в шутку собрали коллектив рок-музыкантов, который, по замыслу, пародировал бы глэм-метал-группы 80-х годов. Но, сыграв несколько концертов, они поняли, что исполняют хороший глэм-метал-рок. И вычеркнули из своих афиш слово «пародия».
