Неделю спустя наступил мой день рождения. Родственники (мама, бабушка, дяди и тети) подарили мне то, что я попросил: первые альбомы групп B-52, Gang of Four и Madness. Так что утром 11 сентября 1980 года я мог считать себя обладателем целой коллекции записей «новой волны»: три новых альбома, два альбома Дэвида Боуи и растущая стопка ворованных получасовых кассет с музыкой от WNYU.
Второй раз наша будущая группа собралась в полном составе снова дома у Джима. После апельсинового сока с печеньем мы стали составлять список ее возможных названий. Посыпались предложения:
– The Banned!
– UXB.
– Dicky Hell and the Redbeats…
– SS and the Daryans! – выдал я. В школе у нас с Джимом и Чипом был один общий враг по имени Стив Смит – высокий блондин, похожий на нациста. Поэтому мне показалось, что назвать группу в его честь будет забавно.
– The Darien Defamation League.
Остановились на UXB. Благодаря каналу PBS мы узнали, что это загадочное сочетание букв значит «неразорвавшаяся бомба». Звучало круто и по-британски. Я начал писать панк-роковые песни, которые мы могли бы играть, и одна из них называлась «Danger! There’s a UXB»
[150]. Припев у нее был такой:
Danger! There’s a UXB!
It’s underground where no one can see
[151].
Втайне я гордился этими строчками.
Родители Джима разрешили нам репетировать в подвале их дома, и 23 сентября 1980 года после школы состоялась первая репетиция нашей группы. Оборудования у нас было немного: ударная установка Чипа, мои гитара и усилитель, гитара и усилитель Джона и микрофон AV Club, который Джим где-то украл. Когда все оборудование было подключено, мы смущенно посмотрели друг на друга: никто из нас до сих пор не играл в коллективе.
Мне хотелось сыграть что-то из моих собственных песен, но не хватало храбрости вынести на суд друзей то, что я написал.
– Ну, давайте что-нибудь из Sex Pistols? – предложил Чип. Он четыре раза ударил палочками по тарелке, и мы начали «God Save the Queen».
Звучание гитар заглушалось боем барабанов. Вокала я не слышал. Но было замечательно! Кошмарно. И замечательно. Мы закончили песню, горя от застенчивого восторга, не смея смотреть друг другу в глаза.
– Сыграем еще раз? – предложил Джим. И мы сыграли. И еще раз.
В тот день мы выучили три песни Sex Pistols: «God Save the Queen», «I’m So Bored with the USA», «Anarchy in the UK». И еще одну – «Love Comes in Spurts» группы Voidoids. Мне хотелось сыграть что-то из моих собственных песен, но не хватало храбрости вынести на суд друзей то, что я написал.
Никто из нас не занимался спортом, ни у кого не было девушки, и мы репетировали в доме Джима так часто, как позволяла его мама. Через месяц состоялось официальное собрание группы. За печеньем «Nutter Butter» и шоколадным молоком мы решили, что пришло время для первого концерта. Дом Джона стоял рядом с полем площадью в один акр, на котором иногда летом паслись лошади. Мы выяснили, что в октябре лошадей там нет. И решили, что впервые сыграем на этом поле в ближайший выходной.
В полдень воскресенья мы погрузили оборудование в фургон мамы Джима и поехали на место выступления. До дома Джона было всего пять миль. Когда мы проезжали по центральной площади города, я посмотрел в окно, воображая себя старым, пресыщенным музыкантом, который так много гастролировал, что воспоминание о том, как он вез два усилителя, стереосистему и ворованный микрофон в потрепанном «Универсале», давно не волновало его.
Оказавшись на пустом поле, мы разгрузились и протянули удлинитель из гаража Джона к аппаратуре. Расставили барабаны и усилители. Когда все было готово, я показал друзьям футболку, которую сделал для первого концерта. Через две недели существования группы мы сменили ее название с UXB на Vatican Commandos
[152]: нам показалось, что это смешно. Накануне вечером я взял рубашку «Fred Perry» и красным маркером написал на ней сзади «VATICAN COMMANDOS». Получилось кривовато, поэтому Джим, Чип и Джон не очень-то впечатлились.
Мы исполнили все песни, которые разучили. А там, где должна была стоять публика, сидел Спарки, маленький терьер Джона.
Для первого выступления нам нужна была аудитория, так что мы пригласили двадцать ребят, которых знали по школе. К трем часам никто не пришел, и мы сыграли «Frisbee». К четырем часам никто не пришел, и солнце начало клониться к закату. Я предложил:
– Может, просто поиграем?
Мы начали с «God Save the Queen», и у меня волосы на затылке встали дыбом от восторга. Я играл на своем первом живом концерте – и это было не ужасно, у нас неплохо получалось! Мы исполнили все песни, которые разучили. А там, где должна была стоять публика, сидел Спарки, маленький терьер Джона.
Наш концерт мы закончили «Космическим Джемом». Это значит, что мы просто молотили по струнам и барабанам, производя как можно больше шума, а Джим вопил в микрофон: «Космический джем!!!»
Спарки этот номер не понравился, и он убежал в дом.
Когда мы грузили инструменты и аппаратуру в фургон, Чип сказал:
– Наш первый концерт был сыгран для одной собаки.
– Которая ушла, не дослушав нас, – добавил Джим.
Но у нас была группа. И мы выступили. Пусть даже на голом осеннем поле, где летом паслись лошади, и для одного зрителя – маленького терьера Спарки.
Лондон, Англия
(2005)
– Каждый день я хочу убить себя.
Эти слова произнес один из руководителей EMI. Его компания недавно купила «Mute», мой европейский лейбл с 1992 года. Мы стояли в туалете рядом и мочились в писсуары. Я впервые услышал, как он что-то говорит. И удивленно взглянул на него, ожидая продолжения.
Представительный господин с серебристыми волосами, он был пьян. Его дорогой костюм пропитался под мышками потом. Я тоже уже здорово напился в тот вечер. Он печально покачал головой, застегнул ширинку и сказал:
– Ладно, пошли назад.
Руководители EMI организовали частную вечеринку в честь моего альбома Hotel
[153] в богатом частном клубе в Лондоне. Они были довольны мной и моим новым детищем. Выпустив сингл «Lift Me Up», они попали в точку, и альбом стал лидером продаж в Европе.
