– Я сказала твоей охране, что я проститутка, – прокричала она сквозь ремикс моей песни «We Are All Made of Stars». И продолжила, словно втолковывала клиническому идиоту: – Но я не проститутка!
Я нарисовал мультяшного персонажа справа от ее половых губ и подписался.
– Готово, – сказал я, радуясь, что маркер меня не подвел.
Она натянула комбинезон, села рядом со мной, жестом подозвала официанта и заказала бутылку водки. Когда мы выпили, я выдал с большим трудом по-русски:
– До сви-да-ни-я.
Я знал русские слова «до свидания» и «спасибо». Но не более. Женщина засмеялась.
– Чисто говоришь! Как будто родился в России! – Потом что-то заметила в зале, огляделась и воскликнула: – Смотри, Моби! На нас все смотрят!
Она была права. Большинство посетителей клуба в открытую глазели на нас.
– А мне нравится! – задорно сказала моя странная собеседница и налила нам еще водки. – До свидания, – произнесла она краткий тост по-русски, и мы выпили.
Она прижалась ко мне и прошептала на ухо:
– От этого автографа у меня на киске мой парень взбесится от ревности!
– Правда?
– А знаешь, из-за чего он будет ревновать еще больше?
– Из-за чего?
Она пристально посмотрела на меня.
– Если ты меня трахнешь.
Мне предлагали секс и раньше, но никогда – настолько откровенно. Я считал себя распутным. И все-таки, находясь в обществе настоящих дегенераток, каковой явно была эта «не проститутка», нервничал.
– У тебя есть номер в гостинице? – просто спросила она, наливая себе еще выпить.
– Да, – ответил я, неловко улыбаясь.
– Тогда пошли!
Она опрокинула в себя стопку водки, взяла меня за руку и по-русски что-то рявкнула окружавшей нас охране. Ее, видимо, выставили те стильно одетые мафиози, что привезли меня сюда. Охранники обступили нас и провели к выходу из клуба. Через тридцать секунд мы оказались на заднем сиденье пуленепробиваемого лимузина «Мерседес».
– Где находится твоя гостиница? – спросила моя спутница. Я объяснил ей, и она по-русски приказала что-то водителю и сидевшему впереди широкоплечему человеку в штатском. Мы тронулись с места, и машина, что ехала впереди нас, включила мигающие огни и сирену.
– Полиция? – удивился я.
– Ты – VIP! Не задавай глупых вопросов, – прозвучал категорический ответ. Теперь я не знал, что думать о «не проститутке». – Она сказала водителю еще что-то, и в лимузине зазвучал джаз. – А это Билли Холидей
[157].
– О, а как тебя зовут? – спохватился я.
Она обдумала вопрос, кивая в такт музыке. Наконец, определилась с ответом:
– Билли. Меня зовут Билли. Хочешь порошка?
Мне предлагали секс и раньше, но никогда – настолько откровенно.
– Нет, спасибо, – сказал я, глядя сквозь тонированное стекло на русские аптеки и супермаркеты. Они были закрыты, потому что над городом еще только занимался рассвет. Я по-прежнему не принимал порошок. К тому же мне казалось, что вдыхать белый порошок, проехавший восемь тысяч миль из Южной Америки в Москву, было или опасно для жизни, или напрасной тратой денег.
Моя новая знакомая пела.
Ее клоунада не раздражала меня. В нашем общении было столько же абсурда, сколько и в поездке на заднем сиденье пуленепробиваемого лимузина, который в сопровождении полиции мчался по Москве в пять часов утра.
Мы доехали до гостиницы и поднялись в мой номер.
– Ух ты! – восхитилась «Билли», оглядывая богато обставленную гостиную. – Ты и вправду VIP!
Она открыла окно, выходящее на Красную площадь. Небо уже посветлело, стало голубым. Над кремлевскими башнями вставало солнце.
Она повернулась ко мне и снова расстегнула свой золотой комбинезон.
– А теперь трахни меня! – низким голосом попросила она.
Я снял одежду. «Билли» вышагнула из комбинезона и встала передо мной голая, уперев руки в бока, и потребовала:
– Музыку.
Я протянул ей свой айпод и пару наушников.
– Включи свою «Lift Me Up», – расслабленно попросила она и начала петь эту песню, словно я мог забыть то, что сам же и написал. Я нашел нужный трек на айподе. Она надела наушники и выкрутила громкость на максимум. Потом мы легли на кровать, она сжала мою голову ладонями и пристроила ее себе между ног. На меня зловеще уставился нарисованный мною мультяшный персонаж.
Я подошел к открытому французскому окну и посмотрел на Красную площадь. Небо было розово-голубым, как стены в яслях. Кремль походил на сказочную тюрьму.
Я начал делать комикс-рисунки «маленького идиота» – неказистого, печального и немного нервного человечка – в середине 80-х, когда жил в доме матери и работал в «Пластинках Джонни» в Дариене. Моя работа в магазине заключалась в том, что я не только пополнял запасы бонгов и пиратских записей Grateful Dead на полках, а должен был в обязательном порядке сделать какой-нибудь «фирменный» рисунок на каждом пакете, покидающем магазин в руках покупателя. Тогда я и придумал своего человечка. Позже мои рисунки появлялись на футболках, на чайных кружках и в моих клипах, например, в «Why Does My Heart Feel So Bad?».
Я вспомнил об этом, разглядывая размазанный на гениталиях «Билли» рисунок «маленького идиота» в дюйме от моего лица. Она вдруг бесцеремонно потянула мою голову вверх и направила другую часть моего тела внутрь себя. Ее глаза были закрыты, она громко пела под не слышную мне музыку.
После секса я пытался быть нежным, хотел поцеловать ее в губы. Но она оттолкнула меня.
– Нет! – строго сказала она, словно отчитывая свою провинившуюся собаку. – На это имеет право только бойфренд.
Она встала, натянула комбинезон и пошла к двери.
– Спасибо, что трахнул меня. Мой парень движется во мне так хорошо только тогда, когда ревнует, – сочла необходимым пояснить она. И ушла.
Я хотел пойти поспать, но через час мне нужно было ехать в аэропорт, чтобы вылететь в Украину. Я был полон водки и кофе, у меня только что был секс с высокой волчицей-аристократкой, которая исчезла, словно бледный вампир, прежде чем ее коснулось солнце. Я чувствовал себя безымянным, беспутным шпионом.
Я подошел к открытому французскому окну и посмотрел на Красную площадь. Небо было розово-голубым, как стены в яслях. Кремль походил на сказочную тюрьму.
Дариен, Коннектикут
(1982)
Казалось, я никогда не расстанусь с невинностью. У меня была девушка в начале летних каникул, после того как я окончил среднюю школу и перешел в старшую. Но мы расстались до того, как дело дошло до секса. Как бы то ни было, мне хотелось не просто стать мужчиной – я хотел быть в близости с той, кого полюблю.
