Поклевский, пытаясь восстановить свой авторитет в глазах Министерства иностранных дел в Санкт-Петербурге, призывал воспользоваться вторжением в Персию, чтобы обеспечить будущие «нормальные» отношения с этой страной. По мнению англичан, одной из основных целей Шустера был подрыв англо-русского соглашения, которое его действия уже поставили под угрозу
[47]. Как избавиться от Шустера? Едва ли можно было рассчитывать на его добровольную отставку или на согласие меджлиса, надеявшегося, что иностранные державы не дадут русским войскам войти в Тегеран. Поклевский сообщает Нератову: «Движение наших войск на Казвин и, особенно, на Тегеран вдохновит всех оппонентов нынешнего дискредитированного режима и врагов Шустера, его удаление будет достигнуто через государственный переворот одним из трех путей: первый – бахтиарами в своих собственных интересах; второй – в случае полного отхода бахтиаров от государственных дел сторонниками Мохаммада Али-шаха с целью его реставрации на троне; и третий – нами при оккупации Тегерана, причем мы, вероятно, будем вынуждены сохранить нынешнего шаха и регента».
Дж. Баркли передал персам обещание Коковцова Бьюкенену, что русские войска не войдут в Персию, если будут выполнены два первоначальных требования. Персы сформировали кабинет, в который вошли министры, которых недолюбливал меджлис. Поклевский доложил, что, по всей вероятности, российские требования будут удовлетворены немедленно. Нератов ответил, что Бьюкенен неверно изложил позицию Коковцова. Председатель Совета министров не утверждал однозначно, что Россию удовлетворит согласие персов с первоначальными требованиями после того, как войска войдут в Персию. В тот же день первая часть русского экспедиционного корпуса высадилась в Энзели.
Бьюкенен обратил внимание Нератова на то, что новый персидский кабинет уже согласился удовлетворить первоначальные требования России. Достаточно ли этого России, остановит ли она свои войска? Или отзовет их, если они уже вошли в Персию? Слишком поздно, ответил Нератов. Накануне войска вошли в Энзели; ситуация изменилась, Россию уже не удовлетворит принятие Персией условий ее первоначального ультиматума. Бьюкенен спросил, воздержится ли, по крайней мере, Россия от продвижения за Решт? Нератов сообщил Поклевскому: «Я не скрыл от Бьюкенена, что сопротивление, которое мы могли встретить в вопросе удаления Шустера со стороны персов, может вынудить нас к решительным действиям. Бьюкенен ответил, что лондонский кабинет, несмотря на всю уверенность в нас, вряд ли сможет согласиться с реализацией наших целей военными средствами: в насильственных действиях сразу станут видны наши тайные намерения».
Гнев России еще больше разожгла публикация в Тегеране персидского перевода письма Шустера в лондонскую газету «Таймс» с разоблачением русской политики. Нератов вынес это «оскорбление» на рассмотрение русского кабинета, который принял решение применить против непокорного иностранца силу. Он поручил Поклевскому возобновить отношения с персидским кабинетом, поскольку тот согласился на первоначальные требования России по делу Шоа', и предупредить, что после публикации письма Шустера и прибытия русских войск в Энзели Россия уже не может этим удовлетвориться. Персия должна уволить Шустера и Лекоффра. Она должна взять на себя обязательство не приглашать иностранных советников без предварительного согласия Британии и России, и приглашать их при этом только из второстепенных государств. Наконец, персидское правительство должно без промедления приняться за разрешение путем переговоров всех накопившихся дел и вопросов. Для Поклевского Нератов добавил: «Если нынешнее персидское правительство считает эти требования неприемлемыми или заявит, что их невозможно выполнить из-за оппозиции со стороны радикалов; в этом случае нам придется двинуть отряд на Тегеран, предложить регенту распустить министров и сформировать новый кабинет, который первым делом распустит нынешний, незаконно заседающий меджлис, назначит новые, строго законные выборы, а затем уволит Шустера и выполнит остальные наши требования… Если меджлис откажется разойтись по приказу правительства, нам придется заставить его уйти силой. В случае отставки регента нам придется назначить нового по договоренности с англичанами.
Грей умолял о смягчении позиции, умолял в Лондоне и в Санкт-Петербурге, через Бенкендорфа и Бьюкенена. Его решение поддержать действия России в Персии навлекло на него гнев парламента; он не мог зайти еще дальше и одобрить русскую оккупацию. Бенкендорф предлагал своему правительству помочь Грею: дать заверения, что русский экспедиционный корпус должен быть в скором времени выведен. Его всегда можно снова направить в Персию. Бьюкенен сказал Нератову, что Грей поручил ему указать на тот факт, что персы согласились удовлетворить два русских требования, поэтому русским войскам не следует высаживаться, а если они уже высадились, их следует отозвать как можно скорее. Нератов, однако, был непоколебим. Бьюкенен объяснял его позицию «общественным мнением» – понятием, всегда помогавшим британским дипломатам объяснять жесткую политику русского правительства. «В России, – написал Бьюкенен в своих мемуарах, – отправка войск в Казвин и возможная оккупация Тегерана рассматривались как меры, которые необходимо было принять ради отмщения за ее оскорбленную честь».
У британского посла создалось впечатление, что Нератов придерживается более жесткой позиции в персидском вопросе, чем его шеф, председатель Совета министров Коковцов. Но Нератов готов был поберечь чувства англичан и придержать войска в Реште, хотя бы на некоторое время. Коковцов же считал, что в вопросе движения войск в глубь Персии следует думать не об отношении к этому британского правительства, а о сохранении собственного достоинства и удовлетворении справедливых требований общественного мнения. «Вывод войск может иметь место, если персы согласятся удовлетворить не только первоначальные требования, представленные в русском ультиматуме, но и другие, которые будут выдвинуты позже. В частности, требование об удалении М. Шустера».
Русские войска уже двинулись из Энзели в Решт, когда Баркли удалось свести вместе Восуга од-Дойлы, министра иностранных дел нового кабинета, и Поклевского. Персидский министр принес извинения за «оскорбления», нанесенные служащим русского генерального консульства, и проинформировал Поклевского, что жандармы Шустера уже удалены из владений Шоа'. Было три часа пополудни 24 ноября. Поклевский ответил, что предпринятые персидским правительством шаги сделали возможным восстановление отношений между ним и кабинетом. Однако, добавил он, русские войска уже высадились в Персии. Эта мера доставила множество неудобств и стоила недешево. Более того, Шустер распространил в Тегеране свое письмо, полное лжи и оскорблений. «Ввиду этого, – заключил он, – я не думаю, что наше правительство может теперь удовлетвориться выполнением первых двух требований».
Персы не ожидали такого поворота дел. Баркли заверял их, что выполнение двух русских требований по инциденту с Шоа' избавит страну от русской оккупации. Было ясно, что Россия собирается наводнить Северную Персию своими казаками, что бы ни делали британское и персидское правительства. В Тегеране относили инцидент с Шоа' на счет желания России восстановить на троне Мохаммада Али. Поклевский указал Нератову, что, «в самом деле, ввод наших войск в Тегеран мог бы, при определенной подготовке, привести к такому результату». Сторонники бывшего шаха успели уже связаться с русской миссией. Однако Поклевский считал, что без «активной и непосредственной поддержки» Мохаммад Али победить не сможет.
