В Тебризе консул Миллер, служивший ранее в той же должности в Сеистане, вел себя еще более воинственно, чем Некрасов. Он принадлежал к крайнему империалистическому крылу консульской службы, был другом Похитонова и старым недругом британцев. Подобно большинству своих коллег, он не испытывал к персам ничего, кроме неприязни и презрения. Деятельность Миллера в Тебризе, самом революционном городе Персии, была неудачной до тех пор, пока ему не удалось в 1908 г. ввести туда русские войска. Однако войска не выполнили своей задачи: на троне не был восстановлен Мохаммад Али, губернатором Азербайджана не был назначен послушный перс, сам он не взял на себя управление провинцией, а кавказские революционеры не вернулись в русские тюрьмы. Возможность добиться большинства поставленных целей предоставил Миллеру незначительный инцидент с русскими войсками.
Около десяти часов вечера 20 декабря десяток русских солдат чинил в Тебризе телеграфную линию. Несколько солдат забрались на крышу частного дома по соседству с местным полицейским управлением. Персидские жандармы согнали их оттуда. Русские вернулись с подкреплением и вступили с жандармами в громкую перепалку. Существует несколько версий о том, кто кого спровоцировал, но все сходятся в том, что в последовавшей схватке один русский был легко ранен, а двое персов упали мертвыми. На следующий день в разных частях города несколько раз вспыхивали перестрелки. Чуть позже 9.30 вечера шесть русских горных орудий, стоявших в Баг-Шомале, начали обстреливать крепость. Вооруженные революционные отряды, к которым присоединилось население, атаковали русское консульство, но были отброшены. Консул Миллер доносил в Санкт-Петербург, что персы пытают пленных русских солдат. Персидский губернатор и иностранные свидетели обвинили русских в многочисленных жестокостях. Английский путешественник писал: «В некоторых случаях русские входили в дома и расстреливали всех без разбора – мужчин, женщин и детей. Было убито множество женщин и детей, но большая часть этих случаев произошла, когда русские обстреливали из пушек дома, из которых стреляли персы. Русские солдаты грабили и разрушали все дома, из которых по ним стреляли».
Кавказский наместник граф И.И. Воронцов-Дашков предложил немедленно предпринять марш на Тегеран. Он настаивал на самых энергичных мерах против забастовок, бойкотов, грабежа и беспорядков. Бойцов-националистов, фадайянов, следует арестовывать, а в случае сопротивления уничтожать. Именно нерешительность русских в организации похода на Тегеран придала персам храбрость для нападения на русские войска. Воронцов-Дашков призывал к мщению: «Дерзкое нападение на наш отряд в Тебризе и пытки, примененные к раненым, требуют самого сурового возмездия, ввиду чего я предложил бы генералу Воропанову, по его прибытии с отрядом, взорвать цитадель и организовать военные трибуналы, которые будут судить всех вдохновителей нападения на наш отряд, виновных в пытках наших раненых, а также всех скрывающихся в Персии наших подданных, участвовавших в вооруженном нападении на наш отряд. Приговоры должны приводиться в исполнение немедленно».
Он требовал в другой телеграмме в тот же день: «Я горячо настаиваю на репрессивных мерах, которые нужно применить в Тебризе и Реште в наказание за пролитую русскую кровь. Все виновные должны предстать перед военным трибуналом, причем в Персии, там, где были совершены преступления; их ни в коем случае нельзя отправлять в Россию для содержания в тюрьмах Кавказского военного округа, где все тюрьмы переполнены и где суд над этими обвиняемыми может растянуться до бесконечности, а приговор быть относительно мягким».
Русский Совет министров встретился 26 декабря, чтобы обсудить ситуацию в Тебризе и решить, какой политики там придерживаться. Было доложено, что с 20 по 25 декабря были убиты один русский офицер и тридцать девять солдат, ранены пять офицеров и сорок два солдата. Посланы подкрепления, включая четыре пехотных полка, пять казачьих эскадронов, три батареи по три орудия в каждой, минометный взвод и полроты саперов. Еще четыре тысячи человек посланы с Кавказа в Энзели, Решт и Казвин. В Энзели направлены канонерки «Карс» и «Ардахан». Председатель Совета министров поручил наместнику на Кавказе организовать военный трибунал для суда над организаторами нападений на русских; теми, кто пытал русских; русскими революционерами, принимавшими участие в антирусских выступлениях в Персии. Совет министров одобрил предыдущие действия министра иностранных дел, выпустил дополнительные инструкции и объявил, что после восстановления порядка русские войска должны быть выведены из Персии. Пока же Совет министров дал добро на карательные меры в отношении персов.
Кавказский наместник не был удовлетворен занятой кабинетом позицией, которую он счел слишком мягкой.
В телеграмме царю он описал столкновения в Тебризе и героизм русских солдат и призвал к отмщению: «Любые отсрочки и любая демонстрация излишней гуманности в этом деле была бы понята как проявление слабости с нашей стороны и нашей зависимости от могущественных внешних влияний». Намек был ясен: персам нельзя позволять думать, что британцы в силах сделать поведение русских более умеренным. Царь ответил: «Я возмущен дерзким нападением персов на наши войска в Тебризе. Полностью одобряю отданный вами генералу Воропанову приказ действовать решительно и быстро. Передайте понесшим потери частям мою сердечную благодарность. Николай».
Получив одобрение самого царя, консул Миллер продолжал казнить пленников. 31 декабря, что соответствовало Ашуре (десятому мохаррама), священному памятному дню шиитского календаря, русские повесили главного муджахида Азербайджана Саката ол-Ислама. В тот же день его судьбу разделили еще несколько человек, священников и мирян. Казни продолжались больше недели, 6 января 1912 г. был предан смерти лидер националистов хаджи Али Давафуруш. Миллер считал, что казни оказывают благотворное воздействие: «Среди населения это наказание произвело наилучшее для нас впечатление, смягчило гнев нашего военного персонала, разожженный видом солдат и казаков, которых фадайяны пытали до смерти. Всего было казнено пятнадцать человек. Из тех, кто был арестован и подвергнут суду военного трибунала, двадцать шесть человек были освобождены и помилованы по моей просьбе».
Пока русские громили центр Тебриза своими пушками и судили своих врагов, по пригородам рыскал со своими кочевниками известный реакционер Самад-хан Шоджа' од-Дойлы. Преданный сторонник Мохаммада Али ждал, когда русские друзья впустят его в город, где, как он надеялся, его признают губернатором, и он сможет объявить о реставрации своего августейшего господина. Бьюкенен, знавший об этом плане, просил Сазонова не допустить его реализации. Кажется, британское правительство сделало из Мохаммада Али символ своей унизительной неудачи в Персии. Эффективно противостоять России невозможно, она неизбежно достигнет своих целей, зато можно превратить бывшего шаха в козла отпущения и получить некоторое удовлетворение, предотвратив его реставрацию на троне. Противодействие бывшему шаху поглощало большую часть их усилий и стало принципиальной задачей британцев в Персии. Сазонов практически не обратил внимания на пожелание Грея. Россия, заявил он, не может воспрепятствовать входу Шоджа' од-Дойлы в город, куда его пригласило население, не совершив акта вмешательства во внутренние дела Персии. Однако Сазонов готов был не допустить его формального признания, что не помешало бы Миллеру иметь дело с од-Дойлы как с губернатором де-факто.
