Более того, продолжал посланник, некий русский авантюрист Амираджиби набирает ингушей и других кавказских горцев в войска Мохаммада Али. Несколько сотен их уже прибыли в Персию. Все это, считал Поклевский, несовместимо с достоинством и престижем России: «В наших собственных интересах прекратить эту ненормальную ситуацию, либо посадив экс-шаха на трон, либо попросив его покинуть Персию. Если бы правительство избрало второй вариант, после этого было бы необходимо предпринять серьезные меры, чтобы выкорчевать из нашей консульской практики распущенность, которая плохо отражается на работе дипломатической миссии».
Решения России по поводу судьбы Мохаммада Али основывались исключительно на соображениях политической стратегии. В конце 1911 г. Бенкендорф начал замечать признаки того, что Британия хочет улучшить отношения с Германией. В декабре он предупредил Сазонова, что Персия не является единственным предметом разногласий между Россией и Британией; в Англии значительная часть общества считает отношения с Германией неоправданно напряженными. Русское министерство иностранных дел перехватило и расшифровало телеграмму Грея Бьюкенену, информирующую о миссии в Берлин лорда Холдейна для «откровенного обмена мнениями с германским правительством». Франция заключила с Германией соглашение по Марокко; Россия в Потсдаме уладила некоторые свои проблемы. Поэтому, продолжал Грей, «очень желательно, чтобы мы также разрешили нынче наши вопросы, иначе отношения с Германией могут ухудшиться». Однако даже без таких телеграмм Сазонов начинал чувствовать, что время для агрессивных действий в Персии прошло. Россия в полной мере воспользовалась марокканским кризисом для укрепления своей позиции в Северной Персии. Британия практически молчала, когда Россия избавилась от Шустера, оккупировала Северную Персию, расправлялась с революционным движением в Тебризе. Теперь ситуация в Европе постепенно улучшалась, и Британия готова была вновь обратить внимание на Персию.
Бенкендорф боялся, что полномасштабное обсуждение персидского вопроса между Санкт-Петербургом и Лондоном может привести к коллапсу всей внешней политики Грея. Ни один министр иностранных дел не смог бы сохранить власть, подвергаясь нападкам как членов собственной партии, так и оппозиции. Неформальная коалиция недовольных либералов, консерваторов и лейбористов использовала действия русских в Северной Персии, чтобы дискредитировать политику Грея и подтолкнуть к лучшим отношениям с Германией. Многим англичанам не нравилась ситуация и в Южной Персии, где Британия могла проводить либо политику силы, ведущую к военной оккупации, либо политику невмешательства. Консерваторы предпочитали первый вариант, либералы – второй. Грей надеялся решить проблему Южной Персии путем усиления центрального правительства до такой степени, чтобы оно смогло восстановить и поддерживать порядок. К таким выводам пришел Бенкендорф.
Сазонов начал движение к умеренности. Он сказал Бьюкенену, что взаимопонимание с Британией – альфа и омега его политики. Бьюкенен докладывал Грею: «Чтобы пойти навстречу пожеланиям нашего правительства, он (Сазонов), вразрез с российским общественными мнением, остановил продвижение русских войск на Тегеран, способствовал заключению дружественного соглашения с персидским правительством, согласился на совместный заем в 200 тыс. ф. ст., пожертвовал экс-шахом и фактически сделал все, что мы просили его сделать…
Он не только подвергся атакам прессы, но и выслушивал упреки в высших сферах в том, что под нашу диктовку принес в жертву интересы России. Ему пришлось преодолеть значительную оппозицию в Совете министров, а в прошлом декабре после нападений на русские войска в Тебризе он получил три письма, в которых утверждалось, что он недостоин руководить русской внешней политикой, и присутствовали угрозы его жизни».
29 января 1912 г. Бьюкенен получил официальную ноту по нормализации ситуации в Персии. В ней предлагалось, чтобы персидское правительство вступило в непосредственные переговоры с Мохаммадом Али с целью положить конец борьбе. Русское правительство может уполномочить своего консула в Астарабаде на посредничество между двумя сторонами. Бывший шах не считает свое дело безнадежным, но может отказаться от борьбы, если ему будет предложен пенсион. Более того, Россия считает, что Персия нуждается в займе и модернизации вооруженных сил.
Существовавшие на тот момент в Персии вооруженные силы были бесполезны, если не хуже. Фадайян (моджахеддин) состоял в основном из местных националистов и кавказских революционеров. Их следовало распустить, а иностранцев изгнать. Персидские вооруженные силы не должны быть больше, нежели абсолютно необходимо; Россия и Британия должны иметь голос в вопросе, где они будут расквартированы.
Прочие требования, которые выдвигала Россия, включали сохранение Каджарской династии, предоставление России дополнительных концессий в ее зоне, улаживание всех претензий русского Учетно-ссудного банка, решение проблемы владения землей (персидский закон запрещал иностранцам владеть землей) и т. п. Россия хотела, чтобы Британия приняла ее интерпретацию персидских статей соглашения 1907 г.: Северная Персия должна быть отдана России, и ни Британия, ни персидское правительство в Тегеране не должны были вмешиваться в ее действия.
Британия готова была принять предложения России, но хотела получить заверения в том, что Мохаммад Али покинет пределы Персии и никогда не будет признан шахом. Британцы считали, что его письменное заявление русским о том, что он не попытается в будущем вернуться в Персию, может послужить гарантией от его нового появления на персидской сцене. Сазонов готов был принести Мохаммада Али в жертву, но на какое-то время. Он отказался требовать от бывшего шаха обещание никогда не возвращаться. «Равно мы не считаем возможным принять на себя обязательство никогда и ни при каких обстоятельствах не признавать шаха в случае его возвращения на трон», – писал он Бенкендорфу, но вычеркнул эти предложения и добавил вместо них обещание и угрозу. Россия предпримет новую попытку установить прочные дружественные отношения с персидским правительством. Однако, «если оно и на этот раз окажется недостойным нашего доверия, мы будем вынуждены обсудить эту… ситуацию с лондонским кабинетом».
6 сентября Поклевский предложил посредничество между бывшим шахом и Тегераном. Предложение было принято, и консул Иванов получил инструкцию «предложить Мохаммаду Али-шаху от имени персидского правительства пенсион в 50 тыс. туманов в год и полную амнистию его сторонникам на условии, что он немедленно покинет Персию». Поклевский посоветовал Иванову сказать бывшему шаху, что Россия считает эти условия весьма благоприятными. Если бы он отказался принять их, ему следовало прямо сказать, что Россия решила поддержать правительство, чтобы прекратить беспорядки в Персии.
Иванов, повинуясь инструкциям, передал ошеломленному Мохаммаду Али пожелания русского правительства. Бывший шах написал заявление, которое передал консулу. В частности, там было написано: «Я начал это предприятие (контрреволюционную попытку 1911 г.), полагая, что симпатии России со мной, и хотел действовать здесь в соответствии с пожеланиями русского правительства. К несчастью, я не преуспел в моих намерениях и усилиях. Во всяком случае, я не предприму ничего, что противоречило бы воле его императорского величества, и, если таково пожелание русского правительства, я готов все прекратить и уехать. Но когда моя победа близка, когда Хорасан, Азербайджан и все Каспийское побережье за меня, а может быть, и вся Персия, нечестно вынуждать меня отказаться от своих прав в пользу людей, которые именуют себя правительством и чье предложение я не считаю соответствующим моему достоинству».
