Персидское правительство, или скорее шах, получило 60 тысяч туманов – малую долю ежегодной прибыли Лианозова.
Накануне возвращения Долгорукова русская миссия потребовала уступки со стороны Персии в открытии русского генерального консульства в Мешхеде. Ахал-Хорасанское пограничное соглашение от 1881 г. предоставило России право держать своих представителей на постах вдоль персидской границы. В соответствии с этим условием русские назначили Петра Михайловича Власова, бывшего прежде консулом в Реште, в Мешхед прежде, чем персидское правительство согласилось принять его там. Шах, которому «объяснили, что он должен ратифицировать назначение», некоторое время сопротивлялся, но затем уступил и принял неизбежное.
Для русских Мешхед был ценным пунктом для получения информации. Город был большим шиитским религиозным центром, привлекавшим десятки тысяч паломников ежегодно, и располагался близко к Герату. Англичане, конечно, захотели направить своего консула в Мешхед. Как только русские туда попали, шах, фактически, предложил им уравновесить присутствие русских.
Англичане действовали с большой спешкой. Генерал C. Маклин из персидско-афганской пограничной комиссии, назначенный генеральным консулом, достиг города прежде, чем Власов, получив таким образом дипломатическое превосходство над своим русским коллегой.
Однако русские вновь достигли преимущества благодаря приобретению большой резиденции, над которой развевался флаг, размещению внушительной охраны и сопровождению консула казачьим эскортом в поездках по городу. Лорд Керзон, который лично наблюдал за этой сценой, написал, что деятельность способного русского чиновника, имеющего внушительную резиденцию и солидный персонал, значительно увеличивает русское влияние в столице. Английский политик понимал, что в «таких декорациях» можно добиться многого, не прибегая к властной настойчивости, а используя «добро пожаловать». Поэтому энергичный русский представитель в Мешхеде являет зримый символ великой державы, его действия и намерения обсуждаются на каждом восточном базаре, а его влияние становится все более зримым, подобно грозовой туче над землей.
Керзон отметил, что первоначально консульство англичан квартировало в здании, которое позволил бы себе обитатель «самого низкого чина». То, что английский генеральный консул обитал в таком убогом жилище, дискредитировало Британию. Вскоре условия изменились. Было получено лучшее здание, создана собственная охрана, состоящая из пяти индусов и семи персидских солдат.
В это время Вольф, стремясь упрочить британское влияние, решил использовать для этого почти умершую концессию Рейтера 1872 г. Наиболее реальной для возобновления ему показалась статья 20, предоставлявшая приоритет Рейтеру в открытии банка. Амин ос-Солтан и Кавам од-Дойлы согласились сотрудничать, но некоторые высшие чиновники выступили против этой идеи. Э'темад ос-Салтане, например, указал в послании шаху, что открытие Каруна предоставило равные права и возможности всем народам, которые хотели бы плавать по реке; но банковская концессия будет выражением предпочтения одной стороне в противовес другой. Правильно ли, спрашивал Э'темад ос-Салтане, отбрасывать здравую беспристрастность и отказываться от нейтралитета между двумя великими державами?
Знал Э'темад ос-Салтане или нет, но шах уже принял свое решение. Даже ярость Поджио, русского поверенного в делах, не могла остановить его на сей раз. Поджио потребовал, чтобы персидское правительство не давало концессию Юлиусу Рейтеру. Что касается его сына Джорджа, иранцы должны были «либо выслать его, либо заткнуть ему рот, если он снова рискнет говорить о своей концессии».
Чувства Поджио можно понять, если принять во внимание размах банковской концессии. Было известно, что Рейтер и Вольф принимали все меры, чтобы создать учреждение, занимающееся не только финансовыми делами, но и будет иметь монополию на эксплуатацию всех полезных ископаемых, кроме золота, серебра и драгоценных камней. 15 января 1889 г. Амин ос-Солтан написал Джозефу Рабино, агенту Рейтера, что шах одобрил организацию банком горно-промышленной компании в Иране.
13 января 1889 г. Джордж Рейтер, мирза Аббас-хан Кавам од-Дойлы и мирза Али Асгар-хан Амин ос-Солтан подписали соглашение о банковской концессии. Концессия 1872 г. была, наконец, объявлена недействительной, и взаимные требования урегулированными. Статья 1 дала Рейтеру право организовать государственный банк в Персии под названием «Шахиншахский банк Персии».
Концессия предоставлялась на шестьдесят лет. Руководство банка должно было иметь штаб-квартиру в Тегеране, отделения намечалось открыть в других персидских городах и за границей. Банк получал право вести за собственный счет или за счет третьих лиц финансовые, промышленные или коммерческие дела, которые он считал выгодными, при условии, что эти предприятия не противоречат договорам, законам, обычаям или религии страны.
Статья 2 уполномочила банк выпустить акции в Лондоне, Париже, Берлине, Тегеране, Вене и Санкт-Петербурге, на общую сумму 4 миллиона фунтов стерлингов. Банк мог начать свою работу, как только в его распоряжении будет 1 миллион фунтов стерлингов.
Статья 3 гласила: «Шахиншахский банк в качестве государственного банка имеет исключительное право выпуска банкнот на предъявителя… Эти банкноты будут приниматься всеми представителями и служащими правительства Шаха, являясь законными средствами платежа для всех финансовых операций в Персии. Но если банк не сможет оплатить стоимость одной из его банкнот, обращение банкнот будет запрещено по всей Империи, а банк будет вынужден оплатить все свои банкноты».
Более того, персидское правительство обязалось «не выпускать бумажные деньги в течение срока этой концессии, не разрешать создание другого банка или другого учреждения, обладающего подобной привилегией». В статье 5 приводилось соглашение, освобождающее банк и все его операции от налогообложения, а статья 6 определяла его посредником платежей для правительства.
Банк после начала работы был обязан предоставлять правительству шаха займы и ссуды, в которых оно могло нуждаться. Для получения этих кредитов в каждом конкретном случае персидскому правительству нужно было согласовать гарантии с банком, иначе они приходились бы на резервный фонд, образованный в банке для поддержания курса бумажных денег.
Статья 7 назначала персидскому правительству 6 процентов от ежегодной чистой прибыли банка, или 4 тысячи фунтов стерлингов, независимо от величины суммы. В статье 11 банковской концессии, как и в статье 11 первоначальной концессии Рейтера, речь шла о том, что персидское правительство передает банку на срок существующей концессии исключительное право по всей империи на разработку железной руды, меди, свинца, ртути, угля, нефти, марганца, буры и асбеста, которые принадлежат государству и которые не были ранее предоставлены другим… Все шахты, в которых банк не начнет работать в течение десяти лет со времени его формирования, будут считаться оставленными им, и государство может распорядиться ими же без консультации с банком.
Статья 13 давала Персии 16 процентов ежегодной чистой прибыли от разработки всех шахт, а в статье 15 Рейтер оставил все требования из его прежней концессии.
