Летом 1889 г. Вольф представил шаху своего друга майора Тальбота, просившего о предоставлении монополии на покупку, продажу и производство табака по всей Персидской империи в течение пятидесяти лет. Поддержка Вольфа и щедрые взятки добыли Тальботу желанную концессию.
Контракт, подписанный 8 марта 1890 г., давал императорской казне 15 тысяч фунтов стерлингов ежегодно, независимо от наличия прибыли, и 25 процентов чистой прибыли после выплаты 5 процентов дивидендов акционерам (статьи 1 и 3). За это компании был предоставлен контроль над всеми действиями и торговыми операциями, связанными с табаком. Сюда входили (статья 2): разрешение для продажи махорки, табака, сигар, сигарет, нюхательного порошка; причем никто, кроме владельцев концессии, не имел права выдавать такие разрешения. Гильдии продавцов табака и махорки, которые уже заняты в этой торговле, сохраняют свои права при условии получения разрешений, которые будут выдаваться им концессионерами.
Статья 5 запрещала «транспортировку махорки и табака в провинциях Персии без разрешения владельца концессии», за исключением тех количеств, которыми курильщики пользовались лично. Компания получала право на закупку всей табачной продукции страны «по ценам, согласованным покупателем и производителями».
Разногласия должны решаться обязательным арбитражем (статья 6). Контракт содержал угрозу: «Любой, кто попытается уклоняться от выполнения данных статей, будет строго наказан, как будут наказаны те, кого изобличат во владении табаком для торговли».
Концессия была одной из самых порочных, когда-либо предоставленных Насреддин-шахом. Концессия Тальбота ударила по каждому городу и деревне, где табак выращивался, обрабатывался, продавался, покупался или использовался. Тысячи табачных торговцев и коробейников были, фактически, проданы иностранной компании и внезапно обнаружили свои занятия упраздненными, а себя превращенными в продавцов, работающих на комиссионных условиях для английской фирмы.
Не зная общество, с которым имели дело, Вольф и его деловые друзья не понимали положение торговцев и силу базара в Персии. В отличие от крестьянства городские торговцы не были беззащитны. Как общественный класс они пользовались намного более высоким статусом, чем их коллеги в России или в Западной Европе. Кроме того, они имели тесные связи с духовенством, мощной группой, которую никто не мог игнорировать.
Объединившись и получив некоторую поддержку извне, торговцы и духовенство могли ввергнуть страну в беспорядок.
Многое зависело от отношения России. Когда была предоставлена табачная концессия и учреждено предприятие, русскую миссию возглавлял ее первый секретарь Алексей Николаевич Шпейер, так как князь Долгоруков отбыл, а его преемник Бютцов еще не прибыл в Тегеран.
Вскоре после подписания контракта Тальбота Шпейер спросил Амина ос-Солтана, верны ли слухи о монополии табака, предоставленной англичанину. Великий визирь признал, что это правда. Шпейер прокомментировал, что монополия взвинтит цену табака до невероятной степени и будет постоянно воздействовать на персидское сельское хозяйство. Он добавил, что Поляков и Рафаилович возражают против концессии, так как они первыми предложили проект, который включал и табак.
На последующие пять месяцев монополия выпала из вида. Тальбот продал свои права, вероятно получив огромную прибыль, синдикату, который организовал Императорскую корпорацию табака в Персии. Монополия имела высокие шансы на успех, оценивая чистую ежегодную прибыль в 371 875 фунтов стерлингов, или более чем в 50 процентов от вложенного капитала. (Корпорация была учреждена с капиталом в 650 тысяч фунтов стерлингов.)
В июле 1890 г. новый русский посланник Евгений Карлович Бютцов прибыл в Тегеран. Без театральных представлений раздражительного Долгорукова Бютцов проводил политику ограждения Персии, или, по крайней мере, ее северных провинций, от британской торговли и влияния. Табачная монополия, которая бы действовала в каждом городе и деревне страны, была вредной не только для русских торговцев, но и для Министерства иностранных дел. К сожалению, советское правительство не опубликовало документы, имеющие отношение к действиям Министерства иностранных дел России и его тегеранской миссии в 1890–1892 гг. Однако достаточно свидетельств, показывающих, что в начале сентября 1890 г. Бютцов выразил свой первый протест против этой монополии, утверждая, что она нарушает статью 1 Торгового соглашения (дополнения к мирному Туркманчайскому договору), и потребовал аннулирования концессии.
Через несколько дней русский посланник внес официальный протест против монополии министру иностранных дел против монополии, в котором просил отменить концессию. «Я не думаю, – телеграфировал Вольф в Лондон, – что иранцы уступят, но хотел бы получить совет».
В своем письменном протесте Бютцов заявил, что монополия (так называемая концессия) противоречит условиям уже заключенных соглашений, поэтому русское правительство просит концессию отменить.
Обычно сильного заявления русского посланника, особенно с упоминанием Туркманчайского договора, было достаточно, чтобы запугать персидское правительство.
Однако на сей раз обычные дипломатические средства потерпели неудачу: главной причиной решимости шаха и великого визиря отстоять концессию была жадность. Его величеству обещали (и позже заплатили) 15 тысяч фунтов стерлингов. За спиной своего хозяина Амин ос-Солтан принял меры, чтобы получить такую же сумму, но для него оплата зависела от исполнения, прибавив ему рвения в пользу монополии.
Следует отметить, что Амин ос-Солтан и шах не были единственными, кто получил деньги за монополию. Среди принцев и самых высоких должностных лиц взятки получили Зел ос-Солтан, Наджиб ос-Салтане, Мошир од-Дойлы и Э'темад ос-Салтане.
Поддержанное Вольфом персидское правительство ответило на ноту Бютцова от 14 сентября, возвещая свою приверженность Туркманчайскому договору и утверждая: «Если персидское Правительство внутри своей страны ради выгоды своего сельского хозяйства, науки, казначейства или финансов предоставит концессию иностранцу, то оно имеет право поступать так без запрещения торговли иностранным подданным».
Бютцов упорно настаивал, что монополия противоречит соглашению, предоставив компании исключительные привилегии и нарушая свободную торговлю в Персии русских подданных.
Бютцов отметил: «Одним из условий свободной торговли является возможность без каких-либо ограничений покупать, продавать и транспортировать любой вид товаров, какого бы происхождения он ни был, и если персидское Правительство предоставляет особую привилегию какому-то индивидууму или компании на торговлю коммерческим товаром, то тем самым обязывается не допускать остальных к торговле тем же товаром».
Несколькими днями позже Бютцов доказывал Месбаху ол-Молку, высшему чиновнику министерства иностранных дел, эту точку зрения. Когда Месбах ол-Молк указал, что табак не является обычным товаром, так как все правительства контролируют его производство и продажу, Бютцов парировал, что ему нет дела до других стран; единственное, что его беспокоит, чтобы не нарушалось русско-персидское соглашение. Месбах ол-Молк ответил, что свободная торговля табаком не разрешена даже в России, поэтому персидские подданные вынуждены в России продавать свой табак в установленном порядке. Эти два дипломата нескончаемо спорили по этому и другим вопросам. Наконец Месбах ол-Молк сказал, что точку зрения персидского правительства поддерживает британская миссия, и дал понять, что России не следует ждать уступки в этом вопросе.
