У русской миссии были разнообразные средства влияния на персидское правительство. Амин ос-Солтан (его свидетельство не очень надежно, но показательно в отношении дипломатических методов в Тегеране) сказал Наввабу Хасану Али-хану, местному секретарю британской миссии, что Бютцов, зная дружбу великого визиря с британской миссией, «предложил М. Зиновьеву устроить интригу между Амином ос-Солтаном и английской Миссией с целью вызвать у англичан подозрения в отношении Амина». Бютцов хотел, чтобы правительство России играло в «дружбу» с Амином ос-Солтаном, получая при этом три преимущества: во-первых, это возбудило бы подозрения у англичан против Амина, что является главным. Во-вторых, облегчило бы урегулирование текущих дел. В-третьих, Амин будет больше расположен к согласию при рассмотрении предложений, которые русские могут делать в будущем персидскому правительству.
В условиях недоступности русских архивов нельзя установить истинность этого утверждения Амина ос-Солтана. Он также рассказал Хасану Али-хану, что русский посланник, его первый секретарь Шпейер и переводчик Григорович встречались с Яхъя-ханом Моширом од-Дойлы, чтобы организовать заговор против великого визиря. Британский поверенный в делах Р. Кеннеди сообщил, что информация, полученная от Мошира од-Дойлы относительно Амина, подтверждает некоторые сведения о великом визире.
Русская миссия была в состоянии завербовать множество влиятельных врагов Амина ос-Солтана, среди них любимого сына шаха Камран-мирзу Наджиба ос-Салтане, военного министра и правителя Тегерана, и Хадж-мирзу Али-хана Амина од-Дойлы, человека большого влияния и очевидного кандидата на место Амина ос-Солтана во главе правительства.
Хотя участие Амина од-Дойлы в антимонополистических действиях во многом было вызвано его враждебностью к Амину ос-Солтану, это мотивировалось патриотизмом и сочувствием к тяжелому положению табачных торговцев, просивших о помощи. В феврале 1891 г. Амин од-Дойлы передал шаху прошение от торговцев табака, возражающих против монополии. Амин ос-Солтан был разъярен. Он приписывал протест личной вражде. Английская миссия поверила, что это было сделано «при подстрекательстве русских».
Великий визирь остро чувствовал сложность своего положения. Он мог вспоминать события восемнадцатилетней давности, когда объединение принцев, мулл, личных врагов и русской миссии свергло его предшественника, мирзу Хосейн-хана. История, казалось, повторялась.
С целью испытать силу своего положения Амин ос-Солтан предложил свою отставку. Шах слышать не хотел об этом. Он предпочел бы скорее расстаться со всеми своими другими министрами, чем с Амином ос-Солтаном (по его словам). Был созван совет министров, чтобы выслушать, как шах намеревается сохранить монополию. Яхъя-хану Моширу од-Дойлы, министру торговли и одному из самых близких соратников Бютцова, выпало разъяснить реакцию торговцев табаком.
Март был обманчиво тих. Императорская табачная корпорация готовилась начать действия при полной поддержке Амина ос-Солтана, который стал владельцем почти пятисот акций. Русская миссия пряла крепкую сеть интриг по всей Персии и достигла священных городов Ирака в поисках поддержки духовенства. Английская миссия в этот важный момент осталась под руководством первого секретаря, который не имел ни престижа, ни опыта, которые помогли бы ему выйти с честью из любой неприятной ситуации.
В начале апреля Бютцов узнал, что персидское правительство намеревалось отстранить Мохаммада Таги-мир-зу Рокна од-Дойлы от должности губернатора Хорасана. Принц преданно служил русским интересам более десяти лет, и Бютцов хотел сохранить этого чиновника, управляющего важной провинцией, где интересы русских росли год от года. Бютцов пожаловался Амину ос-Солтану на эту «неприятную неожиданность». Русские любили Рокна од-Дойлы, сказал он, и даже вручили ему награду. Он не упомянул о различных дорогих подарках, которые получил правитель-принц.
Бютцов снова предупредил Амина ос-Солтана, что не следует возлагать большие надежды на английскую поддержку и английскую дружбу. Другие народы уже узнали на горьком опыте, что они опирались на «сломанную трость». Так случилось с Турцией, и Персия может подвергнуться такому отношению. Амин ос-Солтан защищал свою политику балансирования между двумя великими державами. Бютцов обвинил Амина ос-Солтана в том, что он хочет искоренить русское политическое и коммерческое влияние, которое в прежние годы преобладало в Персии с английской помощью.
Великий визирь на другой день сообщил о беседе британскому поверенному в делах Р. Кеннеди. Он сделал это таким образом, как будто смело противостоял Бютцову, и сказал ему, что Россия сама виновата в потере своего влияния в Персии; ее высокомерному диктату подчинялись потому, что Персия была слабой державой, а теперь, когда выставлен дружественный английский щит, она способна отстоять свои справедливые права.
Трудно поверить в эту смелую тираду Амина ос-Солтана. Он, вероятно, преувеличивал, чтобы заслужить британскую милость и вынудить Лондон оказывать ему более сильную поддержку для противостояния русскому давлению. Действительно, удовлетворение министерства иностранных дел было выражено в телеграмме Кеннеди: «Передайте Амину эс-Солтану мое восхищение твердым, присущим государственному деятелю тоном его речи к русскому Посланнику».
Такие телеграммы и постоянная поддержка твердой позиции создали в умах шаха и великого визиря впечатление, что они могут бросить вызов России по проблеме табачной монополии.
К концу весны действия монополии ощутило население больших городов. Р. Патон, исполнявший обязанности британского генерального консула, писал, что самые просвещенные иранцы оценили ежегодную прибыль монополии в 780 тысяч фунтов стерлингов, из которых шах получит только 15 тысяч фунтов плюс 20 процентов прибыли. Монополия воспринималась как несправедливость и была оскорбительна.
Казалось, никто не знал подробностей о ее действиях. Незнание увеличивало страхи.
Армянские торговцы табаком, бывшие русскими подданными, расспрашивали в русском консульстве о воздействии, которое монополия окажет на их бизнес. Консул сказал им, что их статус определен в соответствии с Туркманчайским соглашением и что появление монополии их не коснется. Он уверил купцов, что они могут продолжать покупать, продавать и импортировать табак, как и раньше.
Представитель монополии в Тебризе предпочел не ссориться с коммерсантами, защищаемыми Россией.
В Ширазе агитаторы распространяли слухи, что монополия сделает сотни торговцев банкротами и безработными, что цена на табак повысится, а страна будет захвачена иностранцами. Недавно прибывший управляющий монополий Орнштейн телеграфировал управляющему Шираз-ским отделением Бинсу о том, чтобы везде сообщали, «что у нас никогда не было намерения лишить людей их хлеба, но, напротив, нанять их на работу или как-то иначе заинтересовать нашим предприятием». Он доказывал, что монополия создаст капитал для страны, что впервые производитель станет получать наличные деньги за свои зерновые культуры, что люди смогут купить табак по старым ценам, но с определенными весом и качеством, что компания будет использовать торговцев для закупки и продажи на комиссионных условиях, что сотни людей смогут работать служащими и рабочими и что не более тридцати европейцев будут управлять компанией. Орнштейн дал Бинсу указание сообщить муллам, что англичане всюду уважают ислам.
