Монополия желала примирения. Если бы Россия оставила свои возражения, она транспортировала бы персидский табак в Европу по Каспийскому морю, обеспечивая себе «постоянный и значительный доход».
Подобно многим западным капиталистам, Орнштейн имел слепую веру в первичность экономического интереса и действовал с этой верой.
Поскольку желая умиротворить Россию и предлагая ей долю от прибыли монополии, он продемонстрировал непонимание русской экспансионистской политики. Ту же ошибку будут повторять десятилетие за десятилетием большинство бизнесменов и многие политические деятели, которые, хотя и подсознательно, рассматривают международные дела сквозь призму экономического детерминизма.
В 1891 г., как в случае с Рейтером в 1873 г., русское правительство не было заинтересовано в получении денег за счет своего доминирующего положения в Северной Персии. Предложение Орнштейна даже не получило ответа.
Среди нарастающей волны выступлений и бунтов новый британский посланник прибыл в Тегеран заменить Вольфа, из-за болезни возвратившегося в Англию. Фрэнк Лэсселз прибыл в Тегеран в ноябре 1891 г., имея дипломатический опыт в должности атташе в Мадриде и секретаря посольства в Берлине, Париже, Копенгагене, Вашингтоне и Афинах. В течение шести лет в Болгарии он приобрел, по крайней мере среди русских, репутацию русофоба. Перед Тегераном Лэсселз был посланником в Румынии. В отличие от Вольфа Лэсселз был профессиональным дипломатом, хорошо знакомым с русской политикой на Балканах.
В 1894 г. Лэсселз был назначен послом в Россию, эту должность он занимал менее года, будучи переведен в Берлин, где оставался до 1908 г.
Прибытие нового британского посланника открыло новую главу в истории монополии.
Политика безоговорочной поддержки Р. Кеннеди была полностью пересмотрена. Когда в декабре Амин ос-Солтан счел дальнейшее сопротивление давлению со стороны России и духовенства невозможным, он обнаружил неожиданного союзника в Лэсселзе. Амин ос-Солтан попросил Орнштейна согласиться на аннулирование монопольной концессии.
Главный управляющий отказался, заявляя, что только сила вынудит его отказаться от концессии. Но когда представители британской миссии сообщили ему, что его настойчивость подвергает опасности все европейские учреждения в Персии и даже жизни иностранцев, Орнштейн уступил.
Солсбери в одиночку противостоял неуместному давлению на персидское правительство с целью поддержания монополии. Если бы британский поверенный в делах Р. Кеннеди был более чутким дипломатом, он отказался бы от дела английских инвесторов и спас бы престиж Британии. В декабре было уже слишком поздно. Официальное объявление об отмене монополии 28 декабря не оказало никакого воздействия на массы. Духовенство не доверяло правительству и передало свое недоверие людям. Наихудшая вспышка произошла в Тегеране через неделю после того, как монополия была отменена.
4 января 1892 г. были закрыты все магазины в Тегеран-базаре.
Толпы устремились к дворцу. Говорили, что будут грабить Амина ос-Солтана. Шах послал своего любимого сына Камран-мирзу Наджиба ос-Салтане, военного министра и правителя города, успокоить людей. Но его появление возымело противоположный результат: ему самому угрожали, его оскорбляли. Он поспешно отступил, а во время отступления упал в грязь. Такое поведение было недостойно военного министра. Личная охрана Наджиба начала стрелять в толпу. Несколько человек были убиты. Полковник Косоговский красочно описал дальнейшие события: «При первом признаке беды Шах послал за полковником Шнейером, командиром Казацкой бригады, но тот, вместо организации защиты дворца, стал выяснять, кто из казаков был за Шаха и Правительство, кто был за духовенство, то есть кто повиновался, а кто нет. Ремизов, напившись, стрелял из своей винтовки в цель во дворе бараков; его друг Николай Засыпкин, московский купец в казацкой униформе, «кабардинский москвич» или «тульский черкес», выкатил бочку красного вина для казаков, бормоча в панике: «Братцы, спасите меня, не погубите православную душу…» Полковник Шнейер, которого никто больше не слушал, пожал плечами и пошел к своей жене. Мегера Медузовна, известная всей Персии, отшлепала рыцаря Святого Георгия за то, что он оставил ее одну в критический момент, захлопнула все двери на засов и не выпускала своего супруга на свободу до конца мятежа».
Плачевное состояние бригады было результатом пренебрежения и плохого руководства, которое притесняло ее начиная с отъезда в 1890 г. полковника Кузмина-Каравае-ва, третьего командира бригады, который получал сильную поддержку от князя Долгорукова, когда тот был посланником в Тегеране. Однако нелепое поведение Шнейера совершенно необъяснимо, если не предположить, что он получил секретное распоряжение от Бютцова не использовать бригаду для подавления антимонопольных бунтов.
Персидская императорская табачная корпорация добивалась компенсации за убытки и потерю потенциальной прибыли. Британское министерство иностранных дел отметило, что персидское правительство признает право корпорации на компенсацию, и предложило свою помощь, чтобы получить ее.
Персидское правительство соглашалось возместить расходы корпорации, но не более того. Р.В. Гросвенер, председатель правления, столкнулся со стремлением персидского правительства к придиркам по каждому пункту, чтобы затянуть переговоры до бесконечности.
Нежелание корпорации ограничить свои требования компенсацией расходов, понесенных учреждениями монополии, было понятно. Законные расходы составили только долю всего, вложенного в Персию, большие суммы были выплачены в виде взяток. В послании к министерству иностранных дел Р.В. Гросвенер указал, что взятки, полученные влиятельными персами, должны быть возвращены.
Без возвращения взяток корпорация потеряла бы значительную сумму денег. Поэтому инвесторам было необходимо получить от персидского правительства по крайней мере часть «ожидаемых прибылей». Гросвенер предложил арбитраж.
Министерство иностранных дел объяснило ему, что персидское правительство искренне желало уладить дело и предложило выплатить корпорации 300 тысяч или 400 тысяч фунтов стерлингов; страна была бедна и не могла позволить себе большее. Из Тегерана Лэсселз предлагал принять это предложение, «так как, даже если арбитр дал бы решение более благоприятное для корпорации, будет очень трудно провести его в жизнь».
Персидское правительство оказалось в трудном положении. Императорская табачная корпорация настаивала на компенсации. В принципе ее требования нельзя было отклонить, тем более что английское правительство более благосклонно отнеслось к монополии, чем девятнадцатью годами ранее к Рейтеру. Страна бурлила, духовенство и массы не удовлетворены объявленным аннулированием концессии. Россия осуществляла сильное давление на шаха и Амина ос-Солтана официально и через своих агентов среди персов.
Отношения Амина ос-Солтана с русскими дошли до открытой враждебности. Бютцов обвинял великого визиря в англофильских симпатиях шаха и в отказе персидского правительства сотрудничать с русской миссией. Во время беседы с ним 10 января 1892 г. Бютцов сказал, что уверенность царя в дружбе шаха поколеблена: «Прежде Его Величество прислушивался к советам России, но в последнее время он только стремится умиротворить Англию».
