В обход табачной корпорации Лэсселз выработал соглашение с персидским правительством, получив подписи шаха, Амина ос-Солтана и Джозефа Рабино, управляющего Шахиншахским банком Персии.
Шахиншахский банк взялся выплатить табачной корпорации 500 тысяч фунтов стерлингов (статья 1). Персидское правительство обязалось возместить эту сумму с 6 процентами годовых в сорок равных ежегодных взносов (статьи 2, 3 и 4). Статья 5 определяла, что «гарантией оплаты будут таможенные сборы в портах Персидского залива».
Спустя три недели Карье, постоянный заместитель министра в министерстве иностранных дел, сообщил директорам табачной корпорации о новой форме расчетов. Возражая от имени корпорации, Р.В. Гросвенер написал, что решение правительства было несправедливым. Но британский посланник в Тегеране вынудил Орнштейна проигнорировать указания совета директоров и согласиться на аннулирование концессии. Корпорация приняла это и даже не настаивала на арбитраже. 3 апреля 1892 г. соглашение было достигнуто, что представляло собой конец жертвоприношений со стороны корпорации. Но никто больше не обращал внимания на несчастных инвесторов закрытой императорской табачной корпорации. Что касается Англии, России и Персии, то дело было закрыто.
Табачная монополия была наиболее известной из концессий, предоставленных ненасытно жадным Насреддин-шахом иностранным капиталистам в заключительные годы своего длительного царствования. Сильное противодействие монополии нанесло вред положению Англии и побудило Амина ос-Солтана искать компромисса с Россией, продемонстрировавшей силу и влияние на внутренние дела Персии в очень убедительной манере. В то время как британское предприятие подверглось атакам и было выдворено из страны, было учреждено несколько русских предприятий.
В своей книге «Персия и персы» русский автор С. Ломницкий указал, что в империи шаха, «как во всех нецивилизованных странах», процентная ставка была вообще очень завышена. Он писал: «Это и отсутствие какого-либо учреждения с малым кредитом породило широкое распространение ростовщичества, которое пустило глубокие корни в жизни населения и процветает в самых ужасных формах без появления малейшего препятствия в законах или общественном мнении страны».
Братья Поляковы увидели возможность получать прибыль, организовав кредитную компанию, которая, в отличие от императорского банка Персии, предоставляла бы малые займы, под обеспечение драгоценностями, коммерческими товарами, мебелью и т. д.
В 1890 г. Яков Поляков, который длительное время был связан с персидской торговлей, вложил в дело два миллиона франков. Половина этой суммы была потрачена «на концессию, то есть на подарки различным персидским чиновникам, которые помогли ее получить».
Условия концессии, полученной Поляковым, были щедрыми. Она была предоставлена на семьдесят пять лет (статья 1).
Иранская ссудная компания, как было названо новое дело, имела право предоставлять ссуду под любое обеспечение, кроме недвижимости (статья 2). Компания должна была передавать казначейству Персии 10 процентов от своей ежегодной прибыли (статья 7) и была освобождена от всех налогов (статья 8). Было определено, что процентная ставка не будет превышать 18 процентов в год (статья 13). Концессия считалась важным предприятием самим шахом, его великим визирем и министром иностранных дел, поэтому контракт был подписан.
Несмотря на проницательность Полякова и его коммерческий опыт, иранская ссудная компания не процветала. Ей пришлось испытать в самом начале удар от внезапного падения цены на серебро. К 1893 г. не оставалось ничего, кроме ломбарда.
В целях финансирования своих коммерческих операций Поляковы создали в Тегеране отделение Международного коммерческого банка Москвы – учреждения, которым они управляли. Представитель банка Гюнтер был в Тегеране летом 1892 г., говоря об исключительно коммерческом характере его дела. Он сказал, что единственной целью банка является получение денег для его акционеров, а этого можно достигнуть увеличением торговли между Персией и Россией, которая зависела от состояния дорог и транспорта.
В начале 1894 г. директор Иранской ссудной компании Шаскольский отправился в Москву, чтобы сообщить своим руководителям, что дела нужно ликвидировать. Поляковы решили проконсультироваться с правительством, и Шаскольский поехал в Санкт-Петербург, чтобы обсудить проблему с новым министром финансов С.Ю. Витте, энергичным и честолюбивым государственным деятелем, который превратил Министерство финансов в соперника Министерства иностранных дел. Витте сказал ему, что русское правительство решило скупить все акции Иранской ссудной компании (известной также как Ссудный банк) и вести все ее дела в Тегеране. Будет назначен новый директор, но Шаскольский может остаться, если пожелает, причем его жалованье будет удвоено. Шаскольский телеграфировал Рабино, управляющему Императорским банком Персии, о развитии событий. На следующий день он имел продолжительную беседу с Витте. Министр финансов держал в своей руке текст телеграммы Шаскольского к Рабино. Она была перехвачена по распоряжению Витте. Англичане в Шахиншахском банке не должны были получать никакой информации.
Информация, однако, была передана Шаскольским Рабино лично после возвращения русского финансиста в Тегеран в августе. Получал ли Шаскольский деньги от Рабино?
Новый директор, назначенный Витте, был не финансист, а политический чиновник. Шаскольский предположил, что реальной причиной реорганизации ссудной компании было опасение русского правительства потери своего престижа, если лопнет русское учреждение в Персии; кроме того, Императорский банк мог бы приобрести за бесценок дело Поляковых в случае ликвидации.
Рабино, получив достаточную информацию от Шаскольского, обеспокоился перспективой соревнования с русским учреждением с фактически неограниченным капиталом. Он понимал, что русские решают политическую задачу создания предприятия, которое именовалось банком, но было, фактически, правительственным учреждением.
Рабино боялся, что русские могут скупить на базаре достаточное количество банкнот Императорского банка, чтобы неожиданно представить их к оплате и подвергнуть банк риску банкротства.
Его страхи не были безосновательными. Наличие политической цели быстро преобразовало терпящий неудачу ломбард в мощный банк, поскольку правительственная защита привлекла частные деньги. Утверждали, что среди акционеров русского Ссудно-учетного банка были императрица Мария Федоровна и министр финансов Витте.
Банк предоставлял ссуду под единственную гарантию, которую юридически не было позволено принимать, – землю – и начал контролировать обширные площади в Северном Иране. Одновременно он потратил огромные суммы на подкуп шаха, его придворных и министров. В одном лишь Тегеране 16 миллионов рублей были истрачены на эти цели.
Спустя десять лет после того, как Витте создал банк, британский автор отметил, что при его помощи русский министр финансов приобрел такое же влияние на Ближнем Востоке, которое получил на Дальнем Востоке с помощью русско-китайского банка. Он также указал: «Оба эти учреждения в действительности являются департаментами Министерства финансов и в Персии, и в Китае. Министр Витте предполагал сделать железные дороги и банки русским орудием завоевания».
