Несколькими месяцами позже, в январе 1898 г., после того как Россия заняла Порт-Артур, Солсбери дал понять Санкт-Петербургу, что готов к разделу Китая и Оттоманской империи. Эти шаги не имели результата, поскольку «русская дипломатия не хотела связывать себе руки»; но персы, должно быть, дрожали от страха перед последствиями англо-русского сближения.
В конце ноября Амин од-Дойлы вновь пожаловался Гардингу, что русское, французское, голландское и бельгийское дипломатические представительства в Тегеране распугали всех возможных заимодавцев в Европе. А. Щеглов предложил достать деньги в России, однако, как саркастически заметил министр иностранных дел Мошир од-Дойлы, персы не желают «ковать себе новые цепи, имея достаточные доказательства доброжелательных намерений России в отношении Персии в том, что она пресекает всякую тенденцию к развитию страны и воздвигает всевозможные препятствия на пути прогресса и реформ».
Персидские министры спросили Гардинга, нельзя ли занять денег в Лондоне. Мошир од-Дойлы был готов позволить британской дипломатической миссии контролировать расходование полученных в Англии средств. Гардинг ответил, что после мошенничества Малькам-хана Персия не сможет получить деньги на Лондонской бирже. Он указал, что правительство ее величества не может гарантировать заем «без предварительного обращения в парламент и что в Англии все подобные дела оставлены полностью на долю частного предпринимательства и инициативы». Вместо того чтобы пытаться занять денег за границей, Гардинг продолжал читать персам лекцию, шаху следовало бы одолжить правительству собственное золото на сумму 200 тысяч фунтов стерлингов, каковая сумма не превысила бы четверти полной стоимости, в которую оценивали его личную сокровищницу. Амин од-Дойлы признал, что это хорошее предложение, «но сложность в том, что шах чувствует очень сильное нежелание открывать свою сокровищницу, хотя лежащее в ней золото не приносит выгоды абсолютно никому».
В декабре правительство обратилось в Имперский банк Персии с просьбой о займе в 400 тысяч фунтов стерлингов под 5 процентов годовых, предложив в качестве обеспечения таможни Мохаммереха и Керманшаха. Ч. Гардинг подтвердил отчаянную нужду Амина од-Дойлы в деньгах, и Солсбери согласился, что политических возражений против займа нет. Однако банк не спешил выдавать деньги, ведь было известно, что персы продолжают попытки добыть деньги в других местах. Гардинг, зная могущество кошелька, настаивал: «Невозможно преувеличить необходимость для банка, в его собственных интересах, провести этот заем с максимально возможной скоростью». Банк колебался, не зная, что ему можно или необходимо делать. Председатель совета директоров утверждал, что стабильность и долговременность персидских инвестиций вызывает сомнения у публики: сомнения, «которые подогреваются настойчивой враждебностью небольшой, но влиятельной части фондовой биржи, считающей себя пострадавшей в результате действий персидского правительства в отношении предыдущей концессии». Банк был убежден, что предоставление займа соответствует его собственным интересам и «интересам английской торговли и влияния в Персии», но был не в состоянии сделать это из-за противодействия финансовых кругов Англии и Шотландии. Глава банка отмечал: «В этих обстоятельствах Имперский банк Персии может лишь настоятельно, насколько это уместно, просить правительство ее величества гарантировать заем в 400 тыс. ф. ст. (подчеркнуто карандашом в министерстве иностранных дел), каковой суммы, по нашему мнению, будет достаточно для нужд персидского правительства и для которой предложенного обеспечения вполне достаточно». Он понимал, что отказ Персии в ее просьбе «будет иметь в высшей степени отрицательные и далеко идущие последствия» (подчеркнуто в министерстве иностранных дел). Тем не менее банк был способен выдать Персии только небольшую ссуду, если бы ее гарантировало британское правительство. Так существовавший когда-то лотерейный синдикат, обманутый Малькам-ханом, Амином ос-Солтаном и Насреддин-шахом, сводил старые счеты с персидским правительством. Банк известил Персию о требованиях бывшего синдиката – с ним необходимо расплатиться прежде, чем выпускать в Лондоне персидский заем. Персы отказались платить и обратились к бельгийскому посланнику, предложив бельгийцам в качестве обеспечения займа в 40 миллионов франков контроль над таможнями.
Посланник проконсультировался с Гардингом и узнал, что Имперский банк ведет переговоры о таком же займе. Гардинг «объяснил ему взгляды британского правительства в отношении любого иностранного контроля над портовыми таможнями и показал гарантию, полученную от персидского правительства». Посланник заверил Гардинга, «что посоветует министру иностранных дел не предпринимать никаких действий, пока ведутся переговоры с банком». Одного слова британцев было достаточно, чтобы призвать к порядку представителей малых наций, которые не могли даже надеяться вести в Персии какие бы то ни было дела без поддержки одной из двух великих держав. К огорчению Амина од-Дойлы, денег из Брюсселя не поступило.
И снова неудачливый великий визирь обратился к Имперскому банку Персии. Теперь он просил всего 250 тысяч фунтов стерлингов и предлагал в качестве обеспечения таможни Мохаммереха и Керманшаха. «Запрашиваемая сумма невелика, и обеспечение лучше не бывает», – писал Гардинг, настоятельно рекомендуя принять персидское предложение. Банк хотел, чтобы таможни были отданы под контроль европейцев; в противном случае шансы собрать деньги на бирже были бы невелики. 7 марта Амин од-Дойлы написал письмо управляющему Имперским банком, прося назначить агентов для надзора за таможнями. И снова Гардинг настойчиво пишет в Лондон: «Ввиду этой весьма необычной концессии, на которую пошло персидское правительство, не имея до сих пор ничего взамен, я очень надеюсь, что директора банка смогут пойти навстречу пожеланиям персидского правительства и получить выгоду от предложенных им совершенно исключительных преимуществ». Концессия в самом деле была необычайна: впервые Персия готова была передать иностранцам одну из прерогатив своего правительства. Сомнительная честь быть первым из персидских министров, согласившимся на подобное ведение дел, выпала мирзе Али-хану Амину од-Дойлы.
Ожидая ответ на свое обращение, Гардинг сумел добыть у Имперского банка 50 тысяч фунтов стерлингов, чем спас Амина од-Дойлы от бунтов, которые разразились бы на Новруз (Новый год), если бы он не смог заплатить, по крайней мере, некоторым военным и гражданским чиновникам. Таможни Керманшаха и Бушера (последний заменил Мохаммерех из уважения к чувствам его правителя шейха Хаз'аля – британского протеже) сразу же перешли под управление банка. Английский поверенный в делах был удовлетворен и выразил Солсбери надежду, что остаток от 250 тысяч фунтов стерлингов поступит незамедлительно, «с тем чтобы временный контроль, которым банк сейчас пользуется в Бушере и Керманшахе, мог превратиться в нормальное положение дел». В качестве подарка к Новрузу Амин од-Дойлы преподнес своей стране потерю контроля над двумя важными таможнями и помещение в заклад доходов с них.
В середине мая вопрос займа все еще не был окончательно решен. Управляющий Имперским банком Персии Дж. Рабино, обладавший обширным опытом и знанием Среднего Востока, настойчиво поддерживал предоставление займа. В меморандуме, предъявленном британскому военному атташе, Рабино критиковал неверные представления по вопросу займа. В Англии верили, что шах мог бы разрешить финансовый кризис в стране с помощью своей личной сокровищницы; считали, что персам нельзя доверять, поскольку они не платят по долгам, и что британский контроль над таможнями юга приведет к тому, что русские потребуют себе такой же привилегии на севере.
