В Тегеране британцы неоднократно указывали персидскому правительству, что русские скоро начнут военные действия против туркмен Атрека и дальше на восток в направлении Серакса и Мерва. Только Гренвилль упорно придерживался мнения, что царь был «совершенно искренним», когда посылал через Шувалова уверения в том, что Хива не будет захвачена. Отвечая на письмо герцога Кембриджского, который призывал к каким-либо действиям, Гренвилль признал, что Англия вправе негодовать в ответ на нарушение Россией обязательств; «но Ваше Королевское Высочество не предлагаете, как мы должны выразить это негодование. Это должно быть покусывание или просто лай?». Предаваясь благостным размышлениям, Гренвилль продолжал: «Тем временем русские вскрывают нарыв в собственном организме; они вызвали самую ожесточенную ненависть в жителях Центральной Азии; они истощают финансы; и, если это должно перейти в борьбу, чем ближе к Афганистану произойдет эта схватка, тем сильней мы окажемся и тем слабее они».
Как будто для того, чтобы увеличить британские опасения, генерал Ломакин, новый командующий в Транскаспии, обратился с письмом к ханам нескольких туркменских племен, возвещая о своем назначении и требуя, чтобы делегаты от племен прибыли к нему для ведения переговоров относительно того, как осуществить «августейшую волю» Ак-падишаха (белого царя) по установлению мира и порядка.
Российское правительство предвидело британские и персидские возражения против действий Ломакина. Хива была завоевана совсем недавно, так что процесс консолидации в ханстве не получил еще достаточного развития. Нужна была передышка, прежде чем новое продвижение могло быть предпринято, продвижение, которое принесет российский флаг в оазис Ахал и за его пределы, возможно, к Мерву и даже Герату. Проблема была обсуждена на специальном совещании под председательством великого князя Константина Николаевича, генерал-адмирала Военно-морского флота, и в присутствии великого князя Михаила Николаевича, наместника и главнокомандующего на Кавказе; генерала Милютина, военного министра; Владимира Вестманна, исполнявшего обязанности министра иностранных дел, и представителей других ведомств. Было решено продолжить продвижение с особой осторожностью, избегая применения силы против туркмен, особенно тех, кто регулярно мигрировал от иранской до российской территории и назад.
Британское правительство также пробовало выработать политику в отношении Центральной Азии и Персии. Отправной точкой послужила депеша от британского посланника в Тегеране, Тейлора Томсона (№ 136 от 25 июня 1874 г.), в которой он возрождал предложение Иствика о предоставлении помощи Персии для того, чтобы препятствовать России в завоевании туркменских земель, в том числе Мерва. Томсон, подобно Иствику, чувствовал необходимость посылать британских офицеров в Тегеран для обучения и наведения дисциплины в иранском войске. Можно было бы даже субсидировать Персию «с целью обеспечения безопасности этой страны как барьера для Британской Индии против России».
В ответ на запрос индийского кабинета о мнении правительства Индии по предложениям Томсона вице-король лорд Норсбрук написал, что Персия была ненадежна. Шах и великий визирь, говоря о своей дружбе с Англией, все же предоставили железнодорожную концессию России.
Некоторые персидские политические деятели заинтересованы в союзе с Англией, но имеются и другие, которые представляют сильную антианглийскую партию. Но доверять нельзя даже открытым заявлениям друзей Англии. «По всем оценкам, – писал Норсбрук, – имеется всего несколько персидских государственных деятелей, чья честность не подвергается сомнению, а основы честного и надежного правительства оказываются лишь пожеланием».
«Англия, – как указывал Норсбрук, – не имела союзнических обязательств защищать Персию силой оружия, и при этом не должна вдохновлять ее на действия, которые могут показаться подозрительными Афганистану, стране, чьи интересы идентичны индийским. Даже если бы Англия пожелала, она не смогла бы защитить Северную Персию от российского вторжения. Расстояние от залива слишком велико, Кавказ рядом, и Персия настолько не способна защищать себя, что Англия не в состоянии, по моему мнению, гарантировать целостность тех провинций. Маловероятно, что любая из великих европейских держав будет рассматривать нападение России на Персию как повод к войне. А война между Великобританией и Россией без посторонней помощи невозможна, так как ни одна из держав не находится в таком положении, чтобы причинить какой-либо серьезный ущерб другой. Наша позиция, как представляется, состоит в том, чтобы убеждать Персию в том, что она может получить от нас материальную помощь».
Норсбрук признавал существование российской угрозы: «В случае осуществления Россией значительной аннексии персидской территории я не исключаю, что может возникнуть причина для войны между Англией и Россией. Англия заинтересована в поддержании свободной связи между Англией и Индией, а попытки расширения российской территории, или российский протекторат, вплоть до берегов Персидского залива стали бы настолько непосредственной угрозой Индии, что это, по моему мнению, должно оправдать применение оружия с целью сохранения нашего существующего сейчас превосходства в Персидском заливе. Но Правительству Ее Величества при подобных обстоятельствах должна быть предоставлена свобода действий, и оно должно быть освобождено от всех прежних обязательств».
Зайдя в своих предположениях так далеко, Норсбрук не сумел предложить какую-либо действенную программу для предотвращения ситуации, которая, по его мнению, оправдает войну. Лучшее, что он мог сделать, – это предложить назначение на пост военного атташе в Тегеране от Индии и начать строительство линии связи «между Персидским заливом и внутренней частью Персии».
Главнокомандующий в Индии, Напьер Магдала, выразил резкое несогласие с вице-королем. «Я должен признаться, – писал он, – имеется большая опасность в этой политике отступления, которая увеличивается по мере ее старения и которая вынудит нас бездействовать, пока российские военные базы не будут установлены в основных пунктах вокруг Индии». Англия должна делать все, чтобы удержать Россию на расстоянии вытянутой руки от Афганистана и Персии, «и во имя этой цели я предложил бы Персии дружбу, в которой она нуждается».
Обращаясь к морализированию Норсбрука по известному поводу персидской переменчивости, Напьер указал на то, что «это не должно заставить нас осудить ее за непостоянство, поскольку нашу собственную политику можно было упрекнуть на том же основании». Он заканчивал призывом к действию: «Мы должны немедленно выступить против любого дальнейшего вторжения на персидскую территорию. Но если мы склоняемся к войне, то народ Персии, при поддержке британского контингента и британского оружия, поставок и офицерского состава, осуществит задачу сохранения страны».
Большинство членов совета вице-короля колебались в оценке взглядов Норсбрука. Э.К. Бейли сформулировал проблему самым простым способом: «Что касается Персии, вопрос, возникший в настоящее время, состоит в том, готовы ли мы поддержать или оставить ее».
Он признал, что высшие классы Персии были, «как отдельные лица, почти без исключения, коррумпированы, эгоистичны, испорчены и бесстыдно беспринципны до такой степени, что в это едва ли возможно поверить», но он чувствовал, что «даже они как класс должны несомненно увидеть, что их интересы связаны с нами». Он поддержал предложение послать английских офицеров в Персию и отмечал успешность подобных миссий в прошлом.
