События последующих нескольких дней отвечали ожиданиям Гардинга. Амин ос-Солтан показал записку Гардинга Аргиропуло, который отказался передавать ее в Санкт-Петербург. Управляющий Российским банком Е.К. Грубе передал текст записки телеграммой Витте, и тот ответил, что предложенная Британией ссуда «является займом иностранного правительства, и он не разрешит персидскому правительству принять ее». Однако Витте пообещал завершить тянувшиеся уже несколько месяцев переговоры и предоставить Персии заем на тех же условиях, что в 1900 г. Грубе докладывал, что великий визирь убедил шаха отказаться от предложения британского правительства, поскольку его контроль над южными таможнями привел бы к осложнениям с Россией. Именно этого добивался Гардинг с целью принудить Россию согласиться на раздел Персии на сферы влияния и фактическое уничтожение власти шаха.
Ожидая решения Персии, А. Гардинг обсудил с Амином ос-Солтаном еще несколько вопросов: одни из них касались новых тарифов, другие – Сеистана. Несколько последних месяцев Персия обсуждала с Россией изменение тарифов. На конкретный вопрос о предложенных условиях нового соглашения Амин ос-Солтан ответил уклончиво, сказав, что новые тарифы «окажутся очень выгодными» для Британии.
Второй вопрос касался Сеистана. До британцев дошли слухи о том, что шах намеревается предложить доходы с этой стратегически важной провинции в качестве обеспечения нового русского займа. А. Гардинг потребовал у персидского правительства формальное заявление, подписанное шахом, в том смысле, что доходы с Сеистана никогда не будут «отчуждены в пользу иностранной державы». 28 ноября Амин ос-Солтан спросил, зачем Лансдауну такие гарантии. Гардинг объяснил, «что странное положение относительно России, в которое соглашения по займам поставили Персию, делает естественными с нашей стороны требования особого обеспечения наших собственных интересов, на тот случай, если они вдруг окажутся в опасности быть заложенными или принесенными в жертву в качестве платы за очередную порцию русской финансовой помощи. Более того, это было бы защитой и для Персии, поскольку обезопасило бы ее от подобного риска, сделав возможным сослаться на предыдущие соглашения с нами. Что же касается независимости, то декларация, о которой я просил, никоим образом ее не затрагивает».
Язвительные слова Гардинга, которые явно задели чувства великого визиря, привели к краху. Как М. Дюранд в 1899 г. и Р. Томсон двадцатью годами раньше, он срывал свое плохое настроение на персах, потому что они подчинялись России. Но что он или его предшественники сделали для того, чтобы поддержать персов в критические моменты? Персы долго балансировали, как на канате, между двумя державами. В 1901 г. глупо было бы полагаться на британскую помощь или защиту. Амин ос-Солтан, человек эгоистичный и продажный, делал все, чтобы продлить существование своей страны, выпрашивая и покупая для нее несколько лет внешней независимости. Персия была еще жива, по крайней мере формально, и, если сохранить ее жизнь можно было только ценой британских интересов, – тем хуже для британских интересов.
Проходили недели, ответа на британское предложение ссуды все не было. А. Гардинг, должно быть, чувствовал, что предложение будет отвергнуто. Он убеждал Лансдауна пойти на прямые переговоры с Россией, потому что «мы можем обсуждать этот вопрос с Россией на равных, а Персия не может». Ему был преподан еще один урок: «Я убежден, что финансовые вопросы важнее всех остальных, когда имеешь дело с таким коррумпированным и расточительным правительством, как это; поэтому я рассматриваю возвращение нам права давать Персии деньги в долг как необходимое условие любого успеха или сохранения нашего положения здесь, как достижение, за которое стоит заплатить концессиями и рисками достаточно дорого. Как только такое право будет восстановлено, все остальное появится: в настоящее время мы занимаемся бесплодным делом. Рассуждения, доводы, интересы их страны в будущем – ничто для персидских министров. Они понимают только две вещи – силу и деньги. С помощью последних мы можем делать с ними все, что угодно; но деньги надо давать, а не торговаться. Если бы мы пожелали так организовать наше предложение, что его можно было принять, не вступая в противоречие с их обязательствами перед русскими, – в этом случае мы выиграли бы это дело. Однако, как вы говорите, министерство по делам Индии и казначейство не хотят смотреть на это дело с точки зрения «кто не рискует, тот не выигрывает», и мы должны радоваться тому, что сделали предложение, которое показало персам, что они все же могут обратиться к нам в случае крайней нужды».
Наконец 7 января 1902 г. Амин ос-Солтан сказал А. Гардингу, что Витте не позволяет Персии занимать деньги у Англии и требует, в качестве условия предоставления Россией займа, право на строительство трубопровода через Персию. Гардинг сразу же заявил, что это противоречило бы статье 6 концессии д'Арси, в которой говорилось, что «имперское правительство Персии не будет предоставлять никакому иному лицу права на строительство трубопровода к южным рекам или южному побережью Персии». Амин ос-Солтан сказал, что Витте консультировался со своими юристами, которые заверили его в том, что статья 6 не запрещает строительства трубопровода к заливу «для удобства транзита нефти, добытой за пределами Персии». Гардинг замечает, что «великий визирь с большой горечью говорил о том, как месье де Витте обошелся с персидским правительством. Он уже устал, по его словам, от трудностей, препятствий и новых требований, которые постоянно выдвигает этот министр». Официальное письмо, отвергающее британское предложение о займе, было доставлено в миссию 8 января. Оно было датировано 5 декабря 1901 г. Шах выражал свою благодарность за любезное предложение помощи, «однако, в соответствии с контрактом с Российским банком о займе 1900 г., персидскому правительству запрещено в течение 10 лет занимать деньги за рубежом без согласия России. Правительство России на запрос о таком согласии ответило отказом, поэтому персидское правительство не имеет возможности принять это предложение. Несомненно, британское правительство не допустит, чтобы на этом основании возникли какие-либо сложности, наносящие ущерб дружеским отношениям между двумя странами, Персией и Россией».
Амин ос-Солтан отказался предоставить информацию о предполагаемом пересмотре тарифов. Но он смягчил удар, включив в отдельную записку параграф, касающийся требования Гардинга о гарантиях, что внутренние доходы с Сеистана не будут «переданы никакому иному правительству или его подданным». Шах, писал Амин ос-Солтан, «был весьма изумлен этим требованием, поскольку персидское правительство никогда не имело и не имеет таких намерений и считает, что в формальных письменных гарантиях нет необходимости, предоставление таких гарантий не соответствует достоинству независимого суверена». Таким образом, Персия фактически согласилась с требованием Англии в отношении доходов с Сеистана, хотя для вида и отвергла его, избегая нанести России оскорбление.
А. Гардинг мало что мог сделать, чтобы улучшить положение Британии в Тегеране. Он пользовался поддержкой Лансдауна, но министр иностранных дел признавался, что ему тоже не удалось найти денег для Персии. «Казначейство встретило нас абсолютным non-possumus
[34], – писал он, и дальше: – Министерство по делам Индии отнеслось с подозрением, их невозможно было заставить двигаться быстрее, чем с половинной скоростью». В январе 1902 г. Гардинг сделал еще одну попытку побудить собственное правительство к действию: «Я должен проинформировать правительство его величества, что положение дел здесь в высшей степени неудовлетворительно и даже опасно для британских интересов; что распад Персии продолжается с огромной скоростью. Если мы хотим, чтобы эта страна, включая северное побережье Персидского залива и юго-западную сухопутную границу с нашей Индийской империей, вдоль которой русские могут зайти к Афганистану с фланга, не превратилась в зависимую от России территорию во всем, кроме названия, мы должны быть готовы не только рисковать деньгами, предоставляя ссуды под недостаточное обеспечение, но и тратить их в расчете на политический, а не финансовый доход».
