Епископ Рочестер, лорд А. Ноулз, лорд Лансдаун, сэр А. Гардинг, премьер-министр А. Балфур и сам король горячо обсуждали тонкости статута ордена и потратили огромное количество энергии и времени, решая, достоин ли мусульманский правитель принятия в священное сообщество рыцарей Подвязки. Однако король отказался поддаться на уговоры, шах уехал без ордена, а эта история раздулась до невероятных размеров. А. Гардинг, пообещавший шаху орден Подвязки в качестве приманки для его визита в Англию, грозился уйти в отставку. Назревал кризис кабинета министров. «Последствия отказа от данных персидскому правительству заверений были слишком серьезны, чтобы возражения короля могли взять верх». Балфур скрыл от кабинета министров полученное им письмо его величества, полное упреков в адрес Лансдауна; в ответ он направил королю «меморандум в сильных выражениях», в котором указывал, «что лорд Лансдаун действовал по недопониманию, и писал о катастрофических результатах, которые непременно последуют, если обещание будет нарушено». В ноябре король сдался «из патриотических побуждений и высокого чувства долга, хотя и с величайшей неохотой».
2 февраля 1903 г. в Тегеран прибыла специальная миссия под началом лорда Дауна с целью возложить на шаха орден Подвязки. Среди общего энтузиазма награды получили еще несколько выдающихся персов, включая Амина ос-Солтана. Событие получилось блестящее, но послужило причиной дополнительных неприятностей для короля. О миссии Дауна узнал император Японии. «Естественно, это вызвало… «весьма негативное отношение» в Японии, и со временем стало необходимым направить аналогичную миссию в Токио». Зная, как обошлись с шахом в Лондоне, трудно поверить, что запоздавшее возложение Подвязки произвело на шаха и его министров желаемое впечатление. Скорее всего, этот эпизод стал кратким комическим антрактом в серьезной пьесе.
Во время пребывания шаха в Лондоне в августе 1902 г. сэр А. Гардинг также приезжал в столицу и детально доложил лорду Лансдауну о мрачной ситуации в Персии. Он далеко зашел в поддержке клерикального движения и теперь хотел получить точные инструкции о том, до какой степени его следует поощрять, «если они попросят нашей помощи или совета, чтобы развивать агитацию против дальнейшей русификации Персии». Гардинг хотел знать, «если потребуются деньги, должны ли мы секретно давать их лидерам клерикальной партии, как делали русские во время табачной монополии». Он изложил письменно свою точку зрения: «Следовало бы иметь фонды для осторожных выплат важнейшим членам церковной партии, как в Персии, так и в Неджефе и Кербале». Позже Лансдаун так прокомментировал это: «Мы не могли бы себе позволить ввязаться в заговор против шаха, но вполне могли бы потратить умеренную сумму денег, чтобы установить более тесные отношения с церковной партией». Гардинг признавал, что трудности, которые он предвидит, могут и не возникнуть, «что духовенство может много говорить, но не будет действовать, или его перекупит Россия». Британия должна быть готова ко всем вариантам развития событий, а Гардинг должен иметь точные инструкции.
Духовенство может даже отлучить шаха от церкви, ускорив таким образом возникновение беспорядков, какие имели место во время табачной монополии. «Шах, под угрозой низложения, будет не в состоянии подавить беспорядки. И тогда могут прийти русские». Лансдаун ответил: «Если бы русские войска пересекли персидскую границу, чтобы подавить народное движение, то правительство его величества было бы готово сразу вмешаться на юге и в Сеистане, то есть в ближайших к нашим базам территориях, и оккупировать (на тех же принципах, как Россия на севере), с целью поддержания внутреннего порядка. Мы должны оставаться там (как в Китае) до тех пор, пока не восстановим заново, совместно с Россией, которую мы позже вынудим обсуждать с нами персидский вопрос, власть, платежеспособность и независимость шахского правительства».
Суть разговоров Лансдауна с Гардингом была воплощена в меморандуме, который последний написал, а первый распространил среди некоторого количества заинтересованных лиц. Премьер-министр А. Балфур в основном согласился с выводами посланника в Тегеране и министра. Он не ждал столкновения с Россией, но, если бы войска двух держав встретились в Персии, результатом могла бы стать война. «Если рассматривать войну между Англией и Россией с участием Персии, то будет ли Персия подходящим театром военных действий, где мы сможем использовать нашу небольшую армию в наступательном движении на противника, или мы должны будем удовлетвориться удержанием морских портов и организацией национального сопротивления захватчику?» Здесь невозможны традиционные решения, «но военному министерству следовало бы обдумать подобные вопросы». Балфур закончил свои комментарии предостережением: «Нет нужды говорить, что даже малейшая видимость военной активности с нашей стороны, в виде накапливания кораблей или в иной форме, должна иметь место после угрожающих слов или действий со стороны России, но она должна иметь место сразу после них».
Военное министерство получило копию меморандума Гардинга 27 августа 1902 г. и всерьез отнеслось к обдумыванию проблемы, что делать в случае русской агрессии в
Персии. Подполковник У. Робертсон из военной разведки определил суть британской политики в Персии как «поддержание статус-кво; в случае же нарушения статус-кво обеспечение того, чтобы никакая иная держава не установила своего господства в Персидском заливе или в Южной Персии». Целью России являются моря: в Персии, в Средиземноморье и в Китае. В Средиземноморье России приходится считаться, кроме Британии, еще и с Германией. На Дальнем Востоке англо-японский альянс остановил продвижение России. Персия осталась единственным регионом, где Россия имеет дело с одной только Англией. Позиция России по отношению к Северной Персии – «позиция ошеломляющего превосходства». Сильная позиция на фланге Индии, даже если не будет использована для вторжения, будет представлять постоянную угрозу и «сделает нас более сговорчивыми по отношению к Черному морю и Персидскому заливу». Если бы Россия добралась до Персидского залива, Британия оказалась бы полностью изолированной от Персии. Таким образом, необходимо определить линию, за которую России не будет позволено продвинуться. Робертсон предложил провести такую линию из Сеистана через Керман, Йезд и Исфахан на Керманшах. «В случае согласия России на такое разделение наша часть должна быть либо сразу аннексирована, либо организована в протекторат, либо превращена в буферное государство под руководством лучшего персидского вождя, какого мы только сможем найти». Но разделение страны не стало бы гарантией вечного мира. Британии пришлось бы держать там вооруженные силы, достаточные для отражения русской атаки. Потребовалось бы по крайней мере пятьдесят, а может быть, и все сто тысяч солдат. Робертсон знал, что таких войск нет в распоряжении правительства. «Кажется, вряд ли стоит говорить еще что-нибудь, – грустно замечает он, – чтобы показать, что мы не сможем придерживаться вышеизложенной политики, если только наша военная система не будет революционным образом изменена».
Нет признаков того, что Россия желает раздела Персии на сферы влияния. Робертсон цитирует петербургские «Биржевые ведомости»: «Раздел сфер влияния в Персии невозможен. Персия, вместе с омывающими ее берега водами, должна оставаться объектом русской материальной и моральной защиты». И «Новое время»: «Пусть Англия раз и навсегда поймет, что нам не нужна Индия, а нужен только Персидский залив, и вопрос решен». Единственным способом противостоять России, продолжает Робертсон, является удержание Бендер-Аббаса и островов залива. Когда же дело доходит до конкретных действий, Робертсону предложить нечего. Британия должна вести приготовления к «расчленению» Персии, в процессе которого она должна использовать свое влияние и прилагать «усилия, чтобы предотвратить усиление Россией ее нынешней доминирующей позиции».
