В мае в игру вступила русская пресса. «Новое время» поместило статью, громившую Гардинга и методы британской дипломатии в целом: «Мы уже привлекали ваше внимание к попыткам Англии наложить руки на Персидский Белуджистан и, возможно, на Сеистан, ввиду значительной политической и стратегической важности этих провинций. Там полно британских агентов, сеющих несогласие между племенами и подкупающих и эти племена, и местные власти…
Несомненно, все представители персидской администрации вдоль границ Британского Белуджистана куплены на британское золото. Многие из них давно уже находятся на содержании у британцев, как и некоторые из вождей белуджей.
Если вопрос оккупации сипаями пунктов на персидской территории будет оставлен на рассмотрение британских агентов вкупе с местным губернатором или с персидским уполномоченным, направленным туда Тегераном, легко может оказаться, что англичане действовали правильно и заняли только то, что принадлежит им по праву».
В следующем абзаце звучала угроза: «Необходимо послать в пункт, где нарушены территориальные права Персии, уполномоченных России для проведения в союзе с персидскими властями точной проверки состояния всей обсуждаемой проблемы… Мы не можем и дальше оставлять Юго-Восточную Персию на милость Англии – этот вопрос затрагивает наши самые жизненные интересы. Мы долго пытались избежать «Сеистанского вопроса», но обстоятельства требуют, мы должны поставить его».
Предостережение Британии прочитывается безошибочно. Статья в «Новом времени», расспросы русского посла в Лондоне и внешне искренняя доверительность месье Науса – это эпизоды одной кампании, призванной ввести Россию в число участников обсуждения вопроса Мирджаве – Доздаба. Еще одно предупреждение британцам поступило от консула Миллера. В сопровождении значительного и хорошо вооруженного эскорта он демонстративно проехал вдоль персидско-белуджистанской границы на виду у англичан, бросая вызов их притязаниям на особое положение в Сеистане. Британцы ответили неуверенно. Министерство иностранных дел обратило внимание русского посла на демонстрацию Миллера: «Поездка могла смутить население по обе стороны границы, и если действия месье Миллера, к несчастью, возымеют подобный результат, то мы окажемся перед необходимостью увеличить наши силы на британской стороне границы, чего мы совсем не хотим делать».
Русскому послу также было сказано, что если британцы и вторглись на персидскую территорию у Мирджаве, то это спор между Англией и Персией.
Увеличение численности индийских войск в Белуджистане не имело значения и никем не воспринималось всерьез. Оценив британские угрозы как блеф, Россия в достаточно сильных выражениях высказала возражения против британских жалоб на Миллера. Правильность такой оценки подтверждается указаниями Лансдауна сэру Ч. Скотту, британскому послу в Санкт-Петербурге, в дискуссиях с русским правительством больше не ссылаться на войска.
Скотт продолжал жаловаться на Миллера. Он говорил, что британское правительство считает «нежелательным, чтобы возобладало впечатление, что передвижения русского вице-консула продиктованы желанием возмутить спокойствие на сопредельной британской территории». 28 мая Скотт повторно пожаловался на Миллера графу Ламздорфу: «Его превосходительство молча выслушал и не проявил желания ни оспорить, ни взять на заметку мои замечания».
Вице-консул Бенн, противник Миллера, обвинял самого Миллера и его брата, доктора Миллера, в разжигании беспорядков по всей границе. Британские чиновники по ту сторону границы, в Белуджистане, требовали принять меры. В министерстве по делам Индии сэр У. Уорнер заметил, что Бенн не сообщил о Миллере ничего нового. «Разжигание беспорядков входит в обязанности месье Миллера». Он причинял британцам всевозможные неприятности. Протесты англичан принимались с удивлением. «Мы вернулись к обвинению и встретили молчание… Осмелюсь думать, что нам лучше оставить это дело».
Прошло несколько месяцев, прежде чем лорд Лансдаун получил полную документацию по делу Мирджаве– Доздаба. Прочитав все бумаги и переписку, Лансдаун понял, насколько слаба в этом деле позиция Британии. Офицеры северо-западной границы действовали по собственной инициативе, поэтому поставили правительство в сложное положение. Сэр Т. Сандерсон, заместитель министра иностранных дел, написал в министерство по делам Индии, что Лансдаун понимает неудовлетворенность офицеров границей, установленной в 1896 г. совместной комиссией. Но эту границу следует уважать, пока она не будет изменена по взаимному согласию. Военная вылазка получила серьезную оценку: «Карта, приложенная к докладу полковника Холдича от 5 апреля 1895 г. … показывает линию в таком виде, как ее установили члены комиссии, и выдвинутые капитаном У. Уэром аргументы в пользу иной интерпретации кажутся лорду Лансдауну едва ли достойными серьезного обсуждения. Его светлость не может не счесть действия капитана У. Уэра по учреждению военного поста по другую сторону проведенной на карте линии без обращения за инструкциями к правительству Индии совершенно непростительными. Его действия послужили причиной большого раздражения и многих подозрений со стороны персидского правительства. Лорда Лансдауна не удивляют замечания, которые ему адресовали при недавних встречах и шах, и великий визирь Персии (когда они в августе 1902 г. посетили Англию) по поводу необходимости строго контролировать британских офицеров, несущих службу по соседству с границей».
Гамильтон направил копию письма Сандерсона вице-королю Индии и приложил к нему собственную записку. Керзону надлежало подготовить необходимые инструкции и обеспечить уважение со стороны офицеров существующей границы, установленной совместной комиссией 1896 г., пока она не будет изменена по взаимному согласию заинтересованных правительств.
Только одному консулу Миллеру удалось в ходе событий 1902 г. заработать себе репутацию. Если начальству и стало известно о его якобы грубом поведении на обеде у капитана Бенна, то оно было оставлено без последствий. Может быть, его поведение было частью хорошо спланированной кампании по раздражению англичан. Но Миллер был награжден орденом Св. Анны и получил повышение – назначение на пост консула в Кермане.
Отступление британцев в споре о Мирджаве и Доздабе стабилизировало ситуацию в Юго-Восточной Персии, но не ослабило соперничества великих держав. Британцы субсидировали вождей местных племен, русские контролировали бельгийскую администрацию таможен. Директор сеистанской таможни Молитор признался Бенну, что его действия были «результатом приказов, полученных от его начальства в Тегеране. Работа здешней таможни подвергается вмешательству русского вице-консула Миллера, которое, если будет продолжаться, дойдет до прямого надзора, что отрицательно скажется на перспективах департамента таможни и на росте британской торговли».
Недовольство Молитора Миллером было, возможно, искренним: русский консул не был особенно приятным человеком. Но оно могло быть и уловкой, целью которой было отвести гнев британцев и облегчить всем бельгийцам работу в этом районе, где влияние англичан было очень сильным. Каковы бы ни были чувства Молитора, он действовал в тесном сотрудничестве с русскими; одного из его помощников, Чезари, даже подозревали в том, что он регулярно получает деньги от Миллера.
