К концу 1556 года стало очевидно, что лишь поддержка Москвы позволяет Исмаилу сохранять титул бия. Но не менее очевидно было и то, что еле сдерживаемое недовольство других мирз против Исмаила и его московских друзей само по себе не исчезнет. Новый кейкуват Юнус (старший сын Юсуфа) и нуреддин Белек-Булат писали Ивану со своих пастбищ на нижней Волге, требуя, чтобы он забрал своих воевод из Астрахани, позволил им использовать пастбища в устье Волги и прислал деньги и подарки, соответствующие их новым титулам. В обмен они предложили дружбу и союз против Крыма. В ответ Иван ограничился тем, что приказал воеводам дозволить ногайцам торговлю в Астрахани
[360].
Царь отнесся с большим вниманием к жалобам Исмаила, подтвердившего, что устье Волги традиционно являлось ногайским юртом, а хан Астраханский прежде ежегодно платил им 40 тысяч алтын. Он с горечью напомнил Ивану, что так и не получил никаких выплат из Астрахани, что астраханский воевода Иван Черемисинов не поделился с ним таможенными доходами и отказался вернуть ногайских беглецов. Изложив свои жалобы, Исмаил обещал, что начнет войну против Крыма, если эти вопросы будут решены. Иван послал ему еды, пообещал сменить астраханского воеводу и заверил Исмаила, что он может рассчитывать на защиту царских стрельцов
[361].
Летом 1557 года пререкания из‐за раздела улусов привели к новой опустошительной междоусобной войне среди ногайцев. Большинство мирз встало на сторону Юнуса против Исмаила. Московские послы сообщили о большой сумятице в ногайском стане. Исмаил бежал, а его улусы были поделены между Юнусом и его союзниками. Понимая, что они не смогут полностью одолеть Исмаила, пока его поддерживает Москва, Юнус и другие мирзы заверили Ивана в своих добрых намерениях. Они объяснили, что изгнали Исмаила за убийство своего отца, а не за союз с Москвой. Если Иван желает взять Исмаила к себе на службу, они не будут возражать, но он не должен помогать Исмаилу, предоставляя ему стрельцов
[362].
Тем временем в Москву приходили многочисленные доклады, сообщавшие, что ногайцы голодают, что они потеряли большинство своих лошадей, что они разоряются, грабя друг друга. К разрушительной гражданской войне добавились наводнения и суровые зимние бури, и среди ногайцев начался голод. Исмаил жаловался, что за последние четыре года схваток со своими недругами он растерял все свои стада и имущество. Теперь, когда его участок земли у Сарайчика был затоплен, отчаявшийся Исмаил просил Ивана послать ему лодки с семенами, зерном, медом, подарками и деньгами
[363].
Летом 1558 года положение ногайцев стало еще более отчаянным. Некоторые ногайцы ушли за Яик и присоединились к казахам. Два сына Исмаила переправились через Дон и ушли в Крым. Покинутый и голодающий Исмаил был вынужден отправлять своих людей за Волгу и Куму покупать рыбу и зерно на Кавказе. Но даже природа отказалась помогать ему: его люди, возвращаясь назад, застряли на западном берегу Волги из‐за начавшегося ледохода. Исмаил, полностью зависимый от московской помощи и доведенный до отчаяния войной и голодом, написал Ивану: «А кочевати нам мочи нет»
[364].
Не имея возможности уйти куда-либо, страдая от дезертирства своих людей, Исмаил решил построить себе укрепленную резиденцию на реке Бузан, к востоку от Астрахани. В еще одном письме к Ивану, которого он теперь называл «государем нашим», Исмаил подробно перечислил все свои обиды и обманутые надежды. Он напомнил Ивану, что остался верным Москве, хотя его люди покинули его, обвиняя в том, что он сделался русским («ты деи будешь русин»). Какова же была награда за его верность? Обещания Ивана поместить Исмаила в Астрахань и выделить ему две трети таможенных доходов не были выполнены. Ежегодные выплаты из Казани прекратились. Подарки из Москвы были столь скудными, что их невозможно было разделить между мирзами Исмаила. Новый астраханский воевода Иван Выродков обложил ясаком зерно и рыбу, ничем не делился с Исмаилом и был открыт для сотрудничества даже в меньшей степени, чем прежний воевода. Исмаил беспокоился, что о неуважении к нему воеводы «услышат други и недруги; да учнут говорити, его же дей людми да емужь владеть не дает». Астраханцы устраивали набеги против него. В частности, он обвинял четырех ногайских мирз, нашедших убежище в Астрахани, что они настраивают против него воеводу, нападают на него, а затем делят добычу с воеводой и толмачами. Одним словом, Исмаил и его люди голодали и подвергались унижениям. Исмаил снова попросил Ивана без промедления прислать пять лодок зерна и двести стрельцов, чтобы защитить его зимой от крымских татар
[365].
Очевидно, вопреки ожиданиям ногайцев, московское завоевание Казани и Астрахани отразилось на них крайне отрицательно. Новоприсоединенные земли управлялись согласно политике московского правительства: побежденное население платило ясак, а ногайцы перестали получать традиционную дань, оказавшись в полной зависимости от службы московскому государю. Когда требования ногайцев вернуть прежние порядки остались без ответа, Исмаил предложил соглашение по разделу земли между ногайцами и Москвой. Он напомнил Ивану, что Волга и Яик всегда были ногайским юртом и принадлежали соответственно нуреддину и бию: «И ныне Волга у тебя, как у нас же, потому что есмя в братстве… А на усть Волги люди брата нашего белово царя. И то как нашиж люди, потому есмя улусных людей своих голодных и нужных там пооставили были».
Но и это предложение, куда более скромное, было отвергнуто Москвой. Теперь ногайцы были бедны и раздробленны – и Москва не была заинтересована вести переговоры с этими кочевниками, она считала нужным обращаться с ними как с другими московскими подданными и награждать их в том случае, если они будут служить «государю всего хрестьянства, белому царю». Иван IV недвусмысленно объяснил, что позаботится об Исмаиле, лишь если тот нападет на Крым. Согласно московскому плану, московские войска должны были спуститься по Дону и Днепру и объединить силы с ногайцами и кабардинцами. В качестве поощрения Исмаилу Иван даровал ногайцам трехлетнее освобождение от таможенных пошлин в торговле с Москвой
[366].
Поход на Крым так и не состоялся. Вместо этого Иван обратил свое внимание на ослабевшего западного соседа и вторгся в Ливонию. Но действия на Ливонском фронте были тесно связаны с событиями в южном пограничье. Традиционная тактика кочевников состояла в том, чтобы вторгаться в Московию тогда, когда московские войска будут находиться далеко от дома, поэтому страх перед крымскими набегами никогда не ослабевал. Исмаилу и его ногайцам Москва доверила беспокоить крымских татар и предотвращать их набеги. Летом 1560 года Исмаил послал своих всадников против Крыма, но они были перехвачены ногайцами Казы-мирзы, ставшего врагом Исмаила по причине неудовлетворенных политических амбиций. Некогда Казы был нуреддином и наследником Исмаила, но, когда Исмаил провозгласил наследником своего сына Тин-Ахмеда, он бежал на пастбища вдоль реки Кумы. До самой смерти в 1577 году Казы и его сторонники предпочитали степи Северного Кавказа приволжским пастбищам, а союз с Крымом службе у московского царя.
