По возвращении в Россию Тевкелев изложил Коллегии иностранных дел свое мнение о том, как лучше укрепить российские интересы среди казахов. Он подчеркнул, что для того, чтобы подружиться с казахами, необходимы щедрые дары как хану, так и мухтарам. Правительство должно построить крепость на реке Орь, заявив, что делает это по просьбе Абулхаира. Новая крепость будет иметь ряд преимуществ перед Астраханью и станет незаменимой в укреплении торговли с городами Средней Азии, а казахам можно будет платить за охрану проходящих караванов. Поскольку казахская знать отказалась предоставить заложников, правительству следует создать в крепости казахское судебное учреждение, в котором каждый клан будет представлен одним мухтаром, а все мухтары вместе будут «политичными аманатами». Кроме того, крепость позволит выдвинуть в Степь российские войска, а также закрыть казахам доступ к летним пастбищам, если они будут совершать набеги на российское пограничье.
Демонстрируя исключительную проницательность и прагматизм, Тевкелев объяснил, что Абулхаир решил покориться России не по доброй воле и его нельзя считать надежным подданным. Хан оказался вынужден пойти на этот шаг, потерпев множество поражений в войнах с ойратами и желая сделать свою власть над казахами абсолютной. Кроме того, он предупреждал, что казахи, калмыки и башкиры – необузданные и не заслуживающие доверия народы, но, если один из них взбунтуется, можно использовать два других для разгрома мятежников, не задействуя российские войска. Записка Тевкелева, составленная в 1733 году, легла в основу колониальной политики России в регионе. Она сочетала экономические стимулы, торговые интересы, политическое и военное давление, что позволяло правительству достичь своих целей: умиротворить казахов и расширить имперское пограничье вглубь Азии
[448].
Оренбург: окно на восток
Годом позже, выполняя рекомендации Тевкелева, власти назначили чиновника Ивана Кирилова руководить Оренбургской экспедицией и поручили ему планировку и строительство крепости Оренбург. Наряду с Сибирской и Камчатской экспедициями, предпринятыми незадолго до этого, Оренбургская экспедиция должна была стать проектом «великой и бессмертной не токмо славы, но и к расширению империи и ее неисчерпаемому богатству». В марте 1734 года, изучив вопрос, Кирилов подал записку, куда более подробную, всестороннюю и детально проработанную, чем та, что исходила от Тевкелева. Ее название гласило: «Проект обер-секретаря Ивана Кирилова об удержании в русском подданстве киргиз [казахов] и способах управления ими»
[449].
Кирилов подчеркивал стратегическую важность планируемой крепости, местонахождение которой – «самая средина между башкирцами и киргиз-кайсацкою ордою, и разделит калмык волжских вдаль от башкирского согласия, к калмыкам же Контайшиным [ойратам] присоседимся». Кроме того, ожидалось, что она предотвратит казахские набеги на Казанскую землю и против башкир. Но Оренбург был призван играть куда более важную роль, чем просто средство контроля над кочевыми народами и защиты южного пограничья России. Он должен был стать воротами на Восток, открывающими путь для изобильной торговли с Азией, с ее бесконечными природными ресурсами.
Сравнивая российскую экспансию в Азии с испанским открытием Америки, Кирилов убеждал власти не жалеть сил на завоевание Средней Азии. Ведь если Россия будет колебаться, она может потерять регион, который захватят воинственные ойраты, или знакомые с его богатствами персы, или даже голландцы, уже обосновавшиеся в Ост-Индии. Подобно испанцам и португальцам, везущим богатства из Америки, Россия могла бы воспользоваться богатствами региона: свинец, соль, золото, серебро, рубины, ляпис-лазурь и множество других металлов и драгоценных камней. Кирилов нарисовал грандиозную картину того, как в Оренбург будут приходить караваны с экзотическими товарами из Хивы, Бухары и Индии, а бухарские, индийские, армянские и даже европейские купцы будут приезжать торговать. Если Петербург известен как окно на Запад, то Оренбург, думал Кирилов, станет окном России на Восток
[450].
1 мая 1734 года проект начал становиться реальностью: императрица Анна Иоанновна одобрила план и приказала выделить Кирилову все необходимые для реализации его идей средства. Вышла целая серия указов: главы фабрик в Екатеринбурге должны были держать наготове пушки, снаряды и строительные инструменты, уфимскому губернатору надлежало отправить строительные бригады, а астраханскому – войска. Императрица лично послала Кирилову тайные инструкции, позволяя ему манипулировать башкирами, казахами, ойратами и хивинцами и играть на их противоречиях
[451].
Колонизация Среднего Поволжья и южных предгорий Урала не прекращалась с середины XVI века. Строительство Оренбурга должно было укрепить растущее российское присутствие в регионе, но вместе с тем оно знаменовало качественно новую колонизацию, ускоренную и куда более агрессивную. В 1730–1731 годах серия новых крепостей составила Ново-Закамскую укрепленную линию, отделявшую башкир от Казани. Оренбург, как и другие новые крепости и промышленные города в регионе, строился на башкирской земле и руками башкир. На защиту Оренбурга нужно было мобилизовать 20 тысяч башкирских тарханов (мелких дворян, служивших на военной службе вместо выплаты ясака), а на работу – 20 тысяч тептерей и бобылей (зарегистрированных и незарегистрированных мигрантов – татар, чувашей и марийцев), работающих на башкирской земле, поскольку «однако же дешевле и удобнее русских крестьян все работы отправят». После строительства Оренбурга в 1736 году новая укрепленная линия вдоль реки Самары, соединившая крепости Самару и Оренбург, отрезала башкир от южных степей. Башкиры, потерявшие выход к Казанской земле на севере и к степи на юге и постепенно оказывавшиеся во все более плотном окружении русских войск и колонистов, не раз восставали в XVIII столетии
[452].
