«Просвещенные» губернаторы
На протяжении долгих лет российское правительство помогало ойратам с целью воспрепятствовать китайской экспансии в Средней Азии. Но в 1758 году, будучи разгромлены китайскими войсками и перенеся эпидемию черной оспы, ойраты перестали существовать как независимое политическое объединение. Теперь лояльность казахов была важнее, чем когда-либо, – они остались единственным буфером между двумя растущими и соперничающими империями, Цинской и Российской
[479].
Алексей Тевкелев, за несколько лет до этого возведенный в ранг генерал-майора, и Петр Рычков, назначенный на смену ушедшему в отставку Неплюеву, убеждали свое начальство в Коллегии иностранных дел действовать немедля и добиться того, чтобы Младший и Средний жузы встали на сторону России. Они не сомневались, что казахское руководство можно легко соблазнить подарками, поскольку «те владельцы и старшины да и весь народ в таких случаях, а особливо когда видят свою корысть и подарки, лехкомысленны, лакомы, и поползновенны на все»
[480].
В 1759 году, вновь обратившись к теме российской политики в регионе, Тевкелев и Рычков подали подробное представление (меморандум), в котором рекомендовали продолжать активно работать с казахами. Они описали местонахождение казахских пастбищ, которые, согласно оренбургской карте, занимали окружность в более чем 7 тысяч верст в степи: от Каспийского моря вблизи Гурьева до верхнего Яика, вдоль рек Уи и Тобол до крепости Звериноголовская, а затем в Сибирской губернии за реками Ишим и Иртыш и на верхнем Иртыше до крепости Ямышев. На севере перед ними стояли крепости и редуты Оренбургской и Сибирской укрепленных линий. На юге их соседями были туркмены, хивинцы, аральцы (туркмены Аральского моря), нижние каракалпаки, бухарцы, Туркестан, Ташкент и ойраты. Тевкелев и Рычков подчеркивали, что Младший и Средний жузы – главная сила в регионе и, если они окажутся объединены под властью одного правителя, они смогут выставить армию в 50–60 тысяч всадников, вооруженную огнестрельным оружием. Если их войско обычно не превышает 10–20 тысяч всадников, причиной тому лишь их традиционная тяга к независимости и нелюбовь к сильной ханской власти
[481].
Некоторые местные военные командиры придерживались иного взгляда. Утверждая, что казахи в русском пограничье приносят лишь вред, они желали умиротворить их раз и навсегда при помощи карательной военной кампании, которая или разгромит казахов, или заставит их уйти. Тевкелев и Рычков обвиняли таких командиров в полном невежестве в вопросах, связанных со Степью, и указывали, что русских солдат попросту не хватит для разгрома казахов. Да и не сможет военная кампания достичь таких целей, поскольку казахи спасутся бегством, а потом начнут ответные набеги.
Вместо этого Тевкелев и Рычков подали свой собственный «манифест просвещения»: «Хотя и самое многотрудное дело, чтоб в целом народе переменить национальный нрав и застарелые общности, но в рассуждении управления новоподданных народов, какие б они и были, существенная польза наипаче в том состоит, чтоб с самого начала, вызнавая их нравы и состояние и употребляя с ними всякую справедливость и умеренность, к тому их направлять и наклонять, чего от них государственный интерес требует». Они подчеркивали, что казахи легче поддаются русскому влиянию, нежели башкиры, которые только сейчас, после двухсот лет русского подданства, постепенно приближаются к цивилизованному состоянию (людскости). В отличие от них казахи уже привыкают к торговле, хлебу, заготовке сена на зиму и его хранению. Со временем торговля полностью умиротворит их и можно будет ожидать, что они осядут на земле, как это уже сделали кочевники-башкиры
[482].
Они подробнее разработали ряд стратегий, предложенных Тевкелевым еще двумя десятилетиями раньше. В частности, они предложили прекратить требовать заложников, вместо этого создав совет из нескольких казахских вельмож, которые будут жить в русском городе. В этом случае казахи будут думать о них не как о русских заложниках, а как об учреждении, отправляющем правосудие. Власть хана должна быть несколько укреплена, чтобы он лучше контролировал своих людей, но не слишком. Хана должно назначать российское правительство, изолируя его от влияния и давления казахских мухтаров. Важно заранее оказывать покровительство одному из султанов, готовя его занять место хана. Хан и султаны должны получать ежегодное денежное содержание, а знатные люди – статус тархана.
Меморандум объяснял, что использовать против казахов регулярные войска нежелательно из‐за их многочисленности и мобильности. Лучший способ контролировать их – поощрять внутриказахские междоусобицы, а также ссорить казахов, башкир и калмыков друг с другом. Наконец, стоит приложить все усилия, чтобы казахи не поддались на обещания китайцев и не ушли на восток, в свободную часть Степи, которую прежде занимали ойраты
[483].
Этот подробный план Тевкелева и Рычкова четко показывает цели и средства российской политики в отношении казахов. В долгой перспективе от них ожидалось, что они осядут на земле, вкусят плодов цивилизации и станут верноподданными Российской империи. До тех же пор их надо было держать достаточно разделенными и ослабленными, чтобы избежать какой бы то ни было угрозы российскому пограничью, но достаточно сильными, чтобы их можно было использовать против их соседей и надвигающегося Цинского Китая.
В 1761 году подобную же стратегию, но с несколько иного ракурса изложил генерал-майор фон Веймарн, русский командир Сибирских укрепленных линий. Генерал тоже стремился «изнежить» казахов, строя дома для них и стойла для их животных. В то же время он рекомендовал тайно стремиться к тому, чтобы овечьи стада и лошадиные табуны казахов стали беднее. В частности, приучить казахские стада к сену, чтобы они уже не могли выживать в открытой степи. Специальная тайная комиссия рассмотрела его рекомендации и в целом с ними согласилась. Но она нашла, что у подобной стратегии будет одно нежелательное последствие – рост числа обедневших казахов, у которых не будет другого выбора, кроме как идти в набеги. По этой причине проект поощрения казахских поселений у российских границ был сочтен нецелесообразным
[484].
Наиболее откровенно российский подход изложил оренбургский губернатор Д. В. Волков в ходе визита Нуралы-хана в Оренбург в 1763 году. В течение долгих лет просьбы Нуралы оставались без отклика, шла ли речь о возвращении казахских беглецов, о разрешении казахам переходить на привычные зимние пастбища с другой стороны Яика, об освобождении казахских заложников или беспошлинной торговле. Нуралы, которого собственные подданные обвиняли в пророссийском поведении и высмеивали, называя «русским ханом», прибыл в Оренбург, чтобы отстаивать свою позицию при личной встрече с губернатором.
